Рецензируя эту ленту, вряд ли можно обойтись без изложения своеобразной "истории вопроса", связанного со скандалом вокруг "Полумглы". Ведь появление фильма, снятого 27-летним дебютантом Артёмом Антоновым (но прежде он успел получить известность благодаря короткометражке "Столичный скорый"), оказалось отложенным на несколько месяцев из-за гневной реакции пожилых сценаристов Игоря Болгарина и Виктора Смирнова, которые, даже не видя картину, обвинили её во всех смертных грехах, в первую очередь - в антирусских настроениях. И поспешно развернули бурную деятельность: от публикации пасквиля в канадской русскоязычной газете до обращения в Министерство обороны России с требованием принять надлежащие меры к "очернителям прошлого". После специального просмотра и публичного обсуждения, устроенного Гильдией киноведов и кинокритиков, когда Болгарин, наконец-то лично увидев "Полумглу", продолжал упорно твердить о тех же претензиях, авторы сценария так и не обратились в суд, видимо, осознавая шаткость своих требований по закону об авторском праве, всё-таки не вернули назад денег, которые были получены согласно подписанному договору, и в итоге даже не изъяли собственные фамилии из титров.

Неудовлетворённые амбиции Болгарина и Смирнова, раньше воспевавших с особым пафосом партизанские подвиги Ковпака, теперь простёрлись настолько далеко, что они грудью встали на защиту несчастных немцев-военнопленных, которых будто бы вообще не мог расстрелять в финале ленты излишне ретивый майор НКВД, желающий поскорее избавиться от "ненужного груза" - от тех, кто и так уже должен был сдохнуть в голоде и холоде на северной стройке. И вместо справедливого негодования в адрес советских властей и их карательных посланников в армии именно в пору насаждения ненависти ко всему немецкому сценаристы попытались "перевести стрелку" на упомянутого молодого постановщика и давно зарекомендовавшего себя продюсера Игоря Калёнова из компании "Никола-фильм". Те якобы возжелали полить грязью в год 60-летия Победы гуманных и склонных к сочувствию русских людей из архангельской глубинки, из деревни со странным названием Полумгла, где юный лейтенант-артиллерист Анохин получил задание построить вышку для радиомаяка, пользуясь принудительным трудом группы немецких пленных, которых местные жители поначалу встретили с неприязнью, но потом прониклись к ним симпатией.

Однако трагический исход фильма с типичной для российской культуры темой "народ безмолвствовал", на самом-то деле, логично вытекал из предшествующего повествования и фактически был заранее подготовлен фразами из радиосвязи с существующим где-то начальством, которое никак не хотело верить, что вверенный лейтенанту взвод военнопленных остаётся без "естественной убыли". И переживание своеобразного катарсиса в последних кадрах "Полумглы" куда важнее фальшивого и заискивающего тона закадрового комментария "про мир и дружбу между народами", что предлагалось в сценарии под названием "И снегом землю замело", где Анохин вдобавок совершал должностное преступление, покрывая одного из немцев, который пожелал остаться в деревне с приглянувшейся ему бабёнкой.

На примере этой картины видна не только эстетическая борьба с давно отжившими сюжетными схемами и драматургическими приёмами, которые сейчас всё ещё стараются приспособить на новый лад, выдавая будто бы за переосмысленные парадигмы в анализе человеческих судеб и исторических катаклизмов, а практически лишь меняя знаки с резко отрицательных на сугубо положительные. Советское искусство преимущественно строилось на "столкновении хорошего с лучшим" - вот и в первоначальном сценарном варианте "Полумглы" герои в самом конце повествования словно соревнуются в своём благородстве по отношению к военнопленным. Но это было бы однозначно невозможно в прежние времена, когда персонажам пришлось бы, наоборот, доказывать изо всех сил лояльность к властям, демонстрируя презрение к врагу.

То, что лента Артёма Антонова задевает многих, провоцируя яростные дебаты, свидетельствует о неразрешённом до сих пор этическом споре о подлинных жертвах войны, под коими следовало бы понимать (помимо тех, кто погиб на фронте и во время оккупации или же умер в глубоком тылу) ещё и пострадавших от обоих тоталитарных режимов - сталинского и гитлеровского. Молодой режиссёр, в отличие от немало поживших при социализме авторов сценария, отстаивает не довольно абстрактные проповеди о гуманизме, которые мало подкреплены правдой жизни и характеров людей из двух противоборствующих лагерей, а именно человеческое достоинство в столкновении отдельных индивидуумов с бездушной и отчуждённой ото всех системой.

Заключительные строчки сценария фактически призывали покрыть прошлое "снегом времени" и отныне видеть его в некоем благостном свете примирения и всепрощения. В готовом фильме нас всё же не отпускает саднящая боль за происшедшее более шестидесяти лет назад и заставляет с беспокойством думать о том, что состояние исторической тьмы или условной полумглы (ни мир - ни война, ни тыл - ни фронт, ни рай - ни ад, а в общем, - Чистилище) по-прежнему живо в памяти. И даже имеет какие-то шансы на реваншистский возврат, если кое-кто склонен отождествлять государственную машину уничтожения с целым народом и воспринимать обиду из-за действий одного энкавэдэшника... в качестве оскорбления, нанесённого всей России.