Каждый день Тревор Резник стоит за станком в заводском цехе, это его работа. Еще у него есть съемная квартира и подружка-проститутка, которой он исправно платит. То, чего у Тревора нет – это сон. Он не спит уже год. Когда-то умопомрачительно похожий на Кристиана Бэйла, теперь он напоминает высохший скелет - кости его заострились, кожа провисла, а на истощенном лице остались только огромные глаза, то и дело, пытливо вглядывающиеся в зеркало. Не смотреть в него Тревор не может... где-то там, с той стороны должен быть ответ на мучающие его вопросы – или он смотрит в него, чтобы не потеряться в реальности, которая с каждым разом становится все более зыбкой. Состояние между сном и явью сводит с ума. То, чего Тревор понять не может, подкидывает нелепые, граничащие с галлюцинацией ситуации.

Снятый в серо-зеленых тонах, Машинист – это погружение в лабиринт, мечущегося в отчаянной попытке выбраться наружу, сознания героя. На первый взгляд здесь есть вся атрибутика линчевского механизма – появляющийся из ниоткуда фантом, многозначительные цифры, мелькающие на сером фоне яркие пятна, обрывающиеся ниточки в прошлое и буквы, из которых Тревор, подобно Каю, должен выстроить слово, дающее освобождение от кошмара.
Но постепенно – развязывая один узелок за другим, все глубже и глубже приближаясь к истинному безумию – все вышеперечисленное обретает СМЫСЛ. И этот смысл лишает Машиниста вторичности, выводя на какой-то запредельный уровень понимания того, что в нем скрыто и так тщательно замаскировано линчевской манерой.