| QUOTE | Существует несколько версий по поводу возникновения у Майка первоначальной идеи альбома "Пятьдесят пять". Одна из легенд гласит о том, что пародийная направленность "LV" родилась в результате прослушивания композиции "Харе Кришна" с очередного христианско-буддистского опуса Юрия Морозова. Сидя на квартире у Коли Васина, Майк внезапно завел разговор о религиозных экспериментах Морозова - мол, насколько сильно они оторваны от реальной жизни.
"Хорошо бы все это простебать и сделать рок-н-ролл", - заявил Майк, после чего начал имитировать твист - точь-в-точь, как в фильме "Кавказская пленница" - и громко петь: "Харе Кришна, Харе Кришна".
Идея нашла свое отражение в "Песне Гуру" - одной из центральных композиций альбома "LV".
"Я думаю, что везде есть люди, которые любят помногу говорить о Дзэн-буддизме, Кришне, Раме, но мало понимают в этом, - так анонсировал Майк данный опус на одном из квартирных концертов начала 80-х. - "Песня Гуру" посвящается всем им. Если вы меня упрекнете в том, что она похожа на Высоцкого, то будете совершенно правы".
Помимо нескольких пародий Майк включил в альбом один номер реггей ("Растафара") и пару композиций, стилизованных под панк-рок: "Я не знаю, зачем" и "Белая ночь/Белое тепло". При этом стоит заметить, что глобальное увлечение панком Майку было не близко, о чем он и сам неоднократно упоминал. Друзья и знакомые Майка сходятся в мысли, что для панка у него был чересчур мягкий характер.
"Почему-то о нас идет такая недобрая слава, что мы чуть-ли не панк-рок играем, - часто говорил Майк во время своих первых акустических выступлений. - На самом деле к панк-року мы никакого отношения не имеем, а очень любим старые рок-н-роллы и ритм-энд-блюзы и стараемся играть их в очень старой манере. Просто иногда я пишу песни, посвященные каким-то своим знакомым, которые играют всякие хулиганские музыки".
Действительно, большая часть песен на "LV" представляла собой ритм-энд-блюз, но при этом сыгранный не совсем ритм-энд-блюзовыми средствами. Сделанное вопреки всякой логике непропорциональное микширование лишь подчеркивало их трагический характер. Во времена, когда русский язык в рок-н-ролле доводил людей до головной боли, Майк максимально естественным образом адаптировал его под глубокое и искреннее выражение рок-н-ролльных традиций и чувств.
Он исполнял песни о душевных ранах, которые были близки и понятны большому количеству слушателей и в которых не было ни грамма философствования или сомнений. Ноль гордой показухи, ноль суетливой борьбы, ноль дешевой игривости. Не гуру, не "свой парень" - полное отсутствие типажа.
У Майка не было песен злых или веселых, быстрых или медленных. Все - в темпе спокойного разговора, в жанре наблюдения - но не с высоты орлиного полета, а, скорее, с крыши соседского сарая.
Альбом "LV" оказался в числе первых радикальных записей, которые действительно полюбила страна. Он создавался летом 82-го года, когда в активе Майка уже были акустические "Все братья-сестры" и "Сладкая N", а также зоопарковский концертник "Blues de Moscou".
Изначально "LV" задумывался как набор акустических песен, исполняемых под гитару в сопровождении электронных барабанов. Существует версия, что одна из причин сольной записи альбома (т.е. не в рамках "Зоопарка") заключалась в том, что к началу сессии в Ленинграде отсутствовал барабанщик группы Андрей Данилов, а чуть позднее уехал в иногороднюю командировку гитарист Александр Храбунов. По другой версии, акустический характер "LV" не вписывался в уже устоявшуюся концепцию "Зоопарка", в основном исполнявшего в электричестве ритм-энд-блюзы и утяжеленные рок-н-роллы. И, наконец, наиболее правдоподобным представляется то, что, несмотря на дружеские отношения между Тропилло и Майком, у лидера "Зоопарка" в тот период отсутствовала техническая возможность зафиксировать свои композиции в полноценном электрическом варианте.
Цикл новых песен Майк решил записать в студии театрального института у своего приятеля Игоря "Панкера" Гудкова. Панкер не имел опыта звукорежиссерской работы, зато обладал кипучей энергией, организаторскими способностями и, что самое главное, очень любил и ценил майковские песни.
Инициатива записи исходила именно от Панкера. Произошло это через пару месяцев после того, как он устроился на работу в студию театрального института - не без помощи отчима, работавшего в обкоме КПСС. Боевой арсенал студии составляли три магнитофона STM, тесловский пульт и ревербератор, а также несколько микрофонов Telefunken.
Явных недостатков работы в этой студии было, как минимум, два. Во-первых, запись можно было осуществлять только летом, когда в институте заканчивались учебные занятия и все экзамены проходили в соседнем корпусе.
Вторым минусом было то, что в связи со строгой пропускной системой и отсутствием звукоизоляции практически невозможно было использовать живые барабаны.
Поэтому Майк вынужден был работать в сопровождении отечественного ритм-бокса, одолженного у Тропилло. Это был тот самый ритм-бокс "Электроника", с которым группа "Кино" записала альбом "45". (Для полноты картины можно упомянуть, что последующие альбомы, создававшиеся в студии у Гудкова - "Нервная ночь" Кинчева и дебютная работа "Секрета" "Ты и я", записывались уже с живыми барабанами.)
...Допотопная советская драм-машина, нехотя выстукивавшая на тоскливо-утробных тембрах лишь самые примитивные ритмы, тем не менее расщедриласьа вполне сносный ритмический каркас. На ритм-бокс Майк наиграл гитарную сетку, затем шел вокал и, в случае необходимости, остальные инструменты. Запись происходила методом наложения, причем при каждом последующем наложении звучание драм-машины "проседало" вглубь. Тем не менее полноценное звучание основных инструментальных партий - в промежутке между ритм-боксом и вокалом - в основном удалось сохранить.
...Принесенный Майком материал был насколько интересным, настолько и сырым. Часть вещей приходилось доделывать непосредственно в студии при помощи других музыкантов. Гудкову удалось организовать их проход "сквозь вахту", причем чаще всего - по одному, чтобы не вызывать ненужных подозрений.
На трех композициях Майку подыграл и подпел Гребенщиков. Появившийся вскоре гитарист "Зоопарка" Александр Храбунов придумал соло в композиции "Белая ночь/Белое тепло", написанной Майком во время ночных прогулок по Питеру вместе с фотографом Вилли Усовым.
"Это любимая песня Бори Гребенщикова, - анонсировал ее Майк на концертах. - Я до сих пор не уверен в том, что она хороша, но он уверяет меня в обратном".
В "Песне Гуру" басист "Зоопарка" Илья Куликов ускорил темп, придумал "реплики из зала" и стилизовал саму композицию под кабак.
В песне "6 утра" гитарную партию неожиданно исполнил знакомый Майка Юлик Харитонов - создатель мифической группы "Винни Пух", случайно зашедший на сессию по каким-то делам и "нарвавшийся" на предложение записать соло.
Надо сказать, что Майк никогда не считал себя великим гитаристом и при первой же возможности старался гитарные проигрыши обходить стороной. Тем не менее соло в "Я не знаю, зачем" Майк придумал сам и искренне им гордился. Также он сыграл ряд гитарных партий на других композициях, каждый раз подходя к этому процессу максимально ответственно.
Две песни - "Лето" и "Я не знаю, зачем" Майк посвятил своим приятелям - Цою и Свинье.
"Лето" было написано как своеобразный ответ на цоевскую "Весну".
"Я не знаю, зачем" создавалась специально под голос Свина, и Майк старался петь этот панк-боевик в агрессивной и жесткой манере. Майк хотел, чтобы эти песни исполнялись соответственно Цоем и Свиньей, что получилось лишьнаполовину - Свинья, изменив в майковской песне несколько слов и название ("Надристать"), впоследствии периодически ее исполнял.
Уместно заметить, что в советском роке Майк одним из первых начал исследовать эстетику кавер-версий. Он любил вырывать песню из традиционной среды и помещать ее в непривычный контекст. К примеру, на нескольких ранних концертах он исполнял песню композитора Андрея Петрова "Эй, моряк, ты слишком долго плавал" в стиле heavy metal, превращая это романтическое произведение в жесточайшее гитарное рубилово.
...Спустя две недели запись альбома была фактические закончена. Оставалось лишь продумать драматургию, оформление и наложить шумы.
Источником шумов послужили немецкие грампластинки, раздобытые на фирме "Мелодия".
К примеру, в интродукции к песне "Завтра меня здесь не будет" Майк использовал разнообразные вокзальные шумы, перед которыми женский голос объявляет на немецком языке: "Фрагмент номер сорок два. Подход поезда".
Майку понравилась ритмичная немецкая речь и неожиданное появление женского голоса. Возможно поэтому он решил оставить это объявление.
В "Увертюру" Майк захотел включить какой-нибудь фрагмент классической музыки, причем - обязательно со скрипками.
"В процессе работы со студентами театрального института мне приходилось прослушивать массу классики, - вспоминает Гудков, который даже по тем временам был на удивление культурным панком. - Для начала я предложил Майку Вивальди и Моцарта, но он отказался. Потом мы откопали в фонотеке "Полет валькирий" Вагнера. Майк вспомнил, что он его когда-то слышал, и ему понравилось. Все остальное было делом техники. Я поставил пластинку на проигрыватель, а Майк с первого раза угадал с ручками на пульте - одной плавно уменьшил громкость пластинки, а другой как бы издалека подвел первые гитарные аккорды "Увертюры".
После наложения шумов уже можно было объединять находящиеся на отдельных захронометрированных катушках композиции в цельное произведение.
Выстраивать драматургию альбома было для Майка необычайно интересным занятием. Он садился за стол, писал тексты песен на отдельных листах и затем переставлял их, анализируя, как они будут смыкаться друг с другом. Сомнений не вызывали только две позиции: альбом должен начинаться с "Увертюры" и заканчиваться "Сегодня ночью". Еще одним критерием были временные ограничения - альбом записывался в расчете на формат катушки в 275 метров, поэтому каждая сторона должна была составлять не более двадцати двух минут.
Разобравшись с порядком, Майк собственноручно выбрал шрифты и на большом листе ватмана написал тушью "Майк - LV".
Просто. Доступно. И легко.
Первоначально "LV" обозначало год рождения Майка - 1955-й. Когда же после фотосъемок Вилли Усова обнаружилось, что фигура Майка на обратной стороне обложки выглядит словно зависшая в воздухе, возникла и вторая версия названия - "левитация".
А. Кушнир "100 магнитоальбомов советского рока" |
|
