| QUOTE | "Пара лет - и будет понятно, попал ты или нет"
Лидер "Аукцыона" Леонид Федоров рассказал "Газете.Ru" о своем новом сольном альбоме "Если его нет"
19.03.2013, 10:33 | Алексей Крижевский
Лидер "Аукцыона" Леонид Федоров рассказал "Газете.Ru" о своем новом сольном альбоме "Если его нет", выходящем 6 апреля, ощущениях от Москвы и Петербурга и о том, как социальный прорыв последних двух лет так и не перешел в прорыв эстетический.
Леонид Федоров выпускает альбом "Если его нет" - семнадцатую студийную работу, сделанную музыкантом вне его группы "Аукцыон". Небольшая пластинка состоит из девяти песен, записанных Леонидом Федоровым и его постоянным партнером по сольным проектам, авангардистом Владимиром Волковым. Музыка на альбоме, быть может, самая эклектичная за всю историю федоровского творчества - от откровенного и резкого рока до мягкого психоделического звука, от авант-джаза до баллад; восемь новых песен дополняет свежая версия композиции "Конь унес любимого" на стихи Анри Волохонского, оригинал которой "Аукцыон" представил на пластинке "Чайник вина". 6 апреля Федоров и Волков представят диск "Если его нет" на концерте в московском Центральном доме художника. Музыкант рассказал "Газете.Ru" о том, как создавалась запись, кому и чему посвящена и о том, стоит ли рассматривать альбом как итог или как процесс.
- Как появился нынешний альбом?
- Мы его придумали тогда, когда заканчивали делать "Юлу" (последний вышедший альбом "Аукцыона". - "Газета.Ru"). Тогда же с Вовкой (Владимир Волков, лидер "Волковтрио", главный соратник Леонида Федорова. - "Газета.Ru") и начали работать. Первая песня - "Домой" - она должна была войти даже в "Юлу", но потом как-то... не вошла.
- Последние ваши альбомы были более или менее "тематическими" - это были либо песни на стихи поэтов первой половины ХХ века, либо на тексты Дмитрия Озерского, играющего в "Аукцыоне" на клавишах...
- В этот раз всего понемногу - три песни на стихи Озерского, две на стихи Андрея Смурова, одна песня на текст Анри Волохонского и одна - Константина Вагинова. Я бы, кстати, на вашем месте не концентрировался так на текстах, у нас музыка, может быть, даже скорее появилась, чем какие-то слова. Мы подумали и решили, что это альбом про Питер, про ощущение от этого города. Я же из Питера сам, но не живу там вот уже десять лет; Волков и сейчас там живет. Вот на этом все: один смотрит со стороны, другой изнутри. Я город хорошо помню, но... стал забывать, конечно, что-то: улицы какие-то не всегда вспоминаю, где находятся.
- Что за ощущение у вас сейчас от Петербурга?
- Ну... странное. Я же вынужден туда ездить, у меня там родители, родня, друзья, так что приходится. Когда таким порядком едешь в город, ощущение одно, когда по собственной воле - другое, но вот этого другого конкретно у меня давно нет. Никакой ностальгии не испытываю, я просто наблюдаю, как Питер становится другим. Поначалу мне казалось, хуже становится, провинциальнее, а сейчас понимаю, что просто другим. Но возвращаться в Москву мне приятнее.
- А москвичом вы себя чувствуете? Для вас вообще важен вопрос корней каких-то?
- Ну, жизнь у нас в основном на колесах, поэтому ощущение, что у меня где-то пущены корни - оно так и не возникло. Хотя если меня надолго от Москвы оторвать, может, я и почувствую что-то. А москвичом - нет, так и не стал; я не знаю многих вещей про этот город, которые москвичи знают.
- Какие-то песни и тексты писались специально под альбом?
- Да, на этот раз почти все. Даже песня на Волохонского, которая не новая, тоже, можно сказать, как будто под этот альбом создавалась.
- Для вас "Если его нет" означает итог какого-то периода времени, или просто появились песни - объединили их в альбом?
- Сложно сказать. Обычно понимаешь - вот, прошло время, написались песни, сложился альбом. А здесь одно на другое наслоилось: не успели закончить работу над "Юлой", как пошли эти песни. Но ведь точно так же было, например, и с "Птицей" (альбом "Аукцыона", после которого группа долго не выпускала новых пластинок, а Федоров начал сольную карьеру. - "Газета.Ru"), песни "Заведующий всем", "Алкоголизм" и еще несколько были написаны тогда же, просто мы не стали их записывать - они как-то не лезли. Мне, честно говоря, как раз их и хотелось писать. Я их потом сделал сольно на альбоме "Четыресполовинойтонны".
Я вообще не очень понимаю разговоров о том, жива ли "альбомная форма" или стоит записывать отдельные песни. Это можно с прозой сравнить - писатели же пишут циклы рассказов - ну и альбом это нечто вроде этого: вроде все одно к одному, но один-другой можно вытащить и вставить. И никто не делает акцента на том, каким образом тот или иной цикл подбирался.
Мы никогда концептуальных альбомов не писали с Волковым (имеется в виду в рамках сольного проекта Федорова. - "Газета.Ru") за исключением "Чайника вина" и "Жильца вершин", которые мы делали вместе с Алексеем Хвостенко. Но и там и там мы работали с тем, что приносил Хвост. В первом случае это были его собственные вещи, во втором - отобранные им стихи Хлебникова. Просто чувствуешь, что-то прошло, что-то написалось, надо садиться и записывать.
- Итог подводить?
- Не-ет. Мы вообще склонны придавать происходящему с нами большее значение, чем оно есть на самом деле. Ну просто... если пытаешься что-то понять, то вдруг чувствуешь, что тебе вдруг подсовывают ниточку сути, того, что происходит сейчас, и надо за нее потянуть. А она вытянется - или оборвется. Потом проходит время, и ты чувствуешь, попал ты с песней или не попал. Через пару лет уже все становится ясно. Я не ностальгирую, не тоскую, к обоим вариантам склонен философски относиться, просто потянуть за нее надо. Хотя за последнее время жизнь подносила такие повороты, которые... в голову не пришли бы в страшном сне.
- Вы про общественно-политическое или о своем чем-то?
- О своем тоже, но Бог с ним - со своим.
- У вас выработалось какое-то отношение к тому, что происходило со страной в 2012 году?
- Пожалуй, да. У меня ощущение какой-то игрушечности. Причем такой игрушечности не самой симпатичной, банальной. Лет 30 назад все происходившее выглядело бы... очень круто! А сейчас это как-то никак.
- Лет 30 назад, в перестройку, разве не подобные процессы происходили?
- Тогда, я бы сказал, это все было позитивно, весело и, что самое главное, красиво. Я тогда общался почти только с тусовкой музыкантов, и все, что происходило, было дико... клево. Не потому, что мы сидели в условном "подвале" - нет, мы и не сидели, просто люди уверенно и энергично занимались своим делом, притом что никакой, вообще никакой перспективы у нас не было. При этом мы понимали, что делаем какие-то очень значимые вещи - не с точки зрения политики, а с точки зрения эстетики.
- Например?
- Вот хороший пример - "Поп-механика". Курехин умер в 1996 году, а уже в 2000-м я видел огромное шоу на Красной площади, посвященное двухтысячелетию христианства, и оно было сделано один в один как шоу "ПМ" - там сочетались совершенно несочетаемые вещи. То есть, что мы видим - идеи возникли именно там, в плодотворной среде конца ХХ века, оттуда и брались - и ничего нового к 2000 году не появилось. Это и есть главное отличие "тогда" от "сейчас" - я никакой новой эстетики сейчас не наблюдаю. То есть, проще говоря, во всем этом движении не вижу ничего красивого.
Нам - да и людям вокруг в целом - тогда было абсолютно наплевать на ту власть, мы и многие другие жили какой-то другой, своей жизнью, и это помогало им быть... более спаянными, что ли. А сейчас что мы имеем? Всем не наплевать на власть, страшное расслоение - ну и красивого нет ничего. Не произошло никакого взрыва - энергетического, творческого. Не появилось никакой новой, связанной с этими переменами культуры, одежды, языка, системы знаков - всего того, что сопровождало тогда тот самый прорыв. Наоборот, все страшно устали от всего происходившего.
Ну, и если посмотреть, то сейчас все наоборот, чем 30 лет назад - та комсомольская риторика, от которой отгораживались и которую ненавидели - она снова в центре, в фокусе; люди в публичных выступлениях - да и пресса, например - снова пользуются их языком. Неужели этого никто не видит? И если ты пытаешься им что-то доказать - или, скажем, спорить с ними - то ты невольно пользуешься их языком. А если ты пользуешься их языком, то моментально сам становишься таким же, погружаешься в этот комсомольско-стариковский кошмар.
- И в чем выход, по-вашему?
- Мне кажется, самые передовые люди сейчас - в музыке, в театре, в кино - те, кто вообще индифферентны к происходящему в том, что называется "социальной сферой". Вообще. Потому что в нынешней ситуации совершенно непонятно, что доказывать и кому? |
|
