Что ж, сынок, раз ты так просишь, я расскажу тебе эту историю безумной любви. Здесь будет всё - счастье и отчаяние, смех и слёзы, подвиги и предательства. Будет всё. Не будет только скучно. Устраивайся поудобнее в гостевом кресле, плесни себе вина из того глиняного кувшина, что стоит на столе в углу моей скромной кельи. Поверь, оно замечательное! Семь лет назад наши виноградники дали замечательный урожай...
Итак, эта история началась 50 лет назад в Риме. Я только-только поступил кадетом в Высшую школу ватиканской гвардии и, присягнув на верность нашему светлейшему Папе Карло ХVII, начал учиться с прилежанием, достойным моей знатной фамилии. Вечера мы с друзьями проводили в утончённых забавах тела и ума, посещая многочисленные римские оперные залы и театральные площадки. В один из таких вечеров я и увидел её, тогда еще никому не известную солистку начинающей набирать популярность труппы Матьево Базар. Сказать, что я был сражён - значит, ничего не сказать. Я был убит наповал. С того дня моя жизнь превратилась в безумную гонку за ней. Мои руки не знали покоя. Я метался по римским подмосткам, пабам и флешмобам вслед за её выступлениями, всегда продираясь сквозь толпу к самой сцене, где стоял, окружённый веселящимися людьми, но не разделяющий общего веселья, устремив взыскующий взгляд на её божественную красоту и внимая её неземному страстному голосу...
На одном из таких выступлений она меня наконец и заметила. Что, впрочем, и неудивительно. Я был тогда совсем еще юн, чертовски привлекателен и пользовался большим успехом среди товарищей по гвардии. Пышные гвардейские штаны с трудом могли скрыть мое природное достоинство и грацию. Да, отвлёкся... Так вот, заметив меня, она бросила микрофон, и, поманив пальцем, указала за кулисы, куда я и отправился со всей поспешностью. Вскоре ко мне присоединилась и она. Бедняге Пьеро Кассано пришлось отдуваться на сцене за неё до конца представления. Впрочем, женские роли она всегда играл с охотой и имел много поклонников этого своего особого таланта среди избалованной римской знати. Мы же с Антонеллой предались страсти. Вверх-вниз, вверх-вниз, взлёт-падение, небо и земля, луна и солнце, гром и молния! Да, такого в моей жизни еще не было и, теперь знаю, уж не будет никогда. Кто любил - тот ведает. А ты, сынок, пока просто поверь, придет время, поймешь и ты...
Что дальше? А дальше - я перед тобой. Всё проходит на этой земле, прошло и это. На волне своего счастья я стал манкировать служебными обязанностями, пропускать ночные дозоры. Цветы, вино, дорогие кареты... Жалованья постоянно не хватало. Каким-то ловким мошенникам я загнал свою алебарду и "Устав ватиканской службы" издания 1645 года. Был уличён и с позором изгнан из гвардии. Последние гроши я вложил в плантации каких-то волшебных быстрорастущих деревьев в одной латиноамериканской стране, но там вскоре произошла революция и дело прогорело. Мои партнеры подали на меня в суд. Кредиторы меня преследовали днем и ночью. В отчаянии я пытался утопиться в ватиканском пруду, но зацепился за лилии и был вытащен подоспевшими служителями. Тогда я удалился от мира, долго скитался и обрел покой лишь спустя много лет, в этой тихой обители в Тосканской глуши.
Антонелла покинула меня раньше. Когда пропало чувство новизны и её пыл угас, другой юноша занял мое место. Сейчас, я знаю, её душа также успокоилась. Она долго искала себя, побывала в Тибете и попала в Непал. Потом вернулась в Италию и живет нынче в своем доме, в тихом уголке Генуи в обстановке привезённых из Тибета эзотерических знаний. Песни её изменились, теперь они не пылают чувством и страстью, а наполнены верой и любовью к богу.
Чем закончу я свою повесть, чему меня научила жизнь и чем хочу поделиться с тобой - не выходи на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно! Нет, это из другой истории, бывшей со мной, её я расскажу в следующий раз.

В слезах былые времена кляну,
Когда созданью бренному, беспечный,
Я поклоняться мог и жар сердечный
Мешал полет направить в вышину...