| QUOTE | Виктор Цой - суперзвезда. До сих пор: за пару лет про последнего героя советского рока вышло два художественных фильма, его песни пели на митингах в Беларуси, а оставшиеся в живых участники группы "Кино" спустя много лет вновь начали давать концерты. Ровно 30 лет назад, 12 января 1991 года (через 11 месяцев страны, в которой вышел этот альбом, не будет), уже после смерти Цоя вышел последний, безымянный альбом группы "Кино", за лаконичное оформление обложки прозванный "Черным". По просьбе The Village музыкальный критик Олег Соболев объясняет, почему на своем последнем альбоме Цой звучит совсем не как герой.
Это голос уставшего человека. Он поет лениво и озадаченно. Ему даже не хочется петь: ни былой удали, ни огня, одна тягость. "Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал". Иногда кажется, что он просто торопится закончить запись. Судя по всему, так и было: когда Виктор Цой летом 1990-го года напевал демоверсии новых песен на портастудию, пригнанную гитаристом "Кино" Юрием Каспаряном на дачу к лидеру группы в Плиеньциемс, он меньше всего хотел заниматься музыкой. За плечами было трудное всесоветское турне, пройденное "Кино" вместе с новым продюсером Юрием Айзеншписом уже в статусе суперзвезд и кульминировавшееся в целой череде с трудом организованных и еле проведенных концертов. Цою хотелось, как он и пел сам, лежать и смотреть на сосны на морском берегу, а не возиться с записью.
Что случилось через несколько дней после той записи, знают все: 35-й километр трассы "Слока - Талси", "Икарус", смерть главной звезды советской и русской поп-музыки в возрасте 28 лет. Через полгода, 12 января 1991 года, в Московском дворце молодежи на "Фрунзенской" прошла презентация последнего диска группы "Кино", в народе именуемого "Черным альбомом" - тем самым, с которого звучит побитый событиями в жизни голос Цоя.
Барабанщик "Кино" Георгий Гурьянов говорил, что одним из источников вдохновения для оформления "Черного альбома" была обложка "Closer" Joy Division, источающая цвет не черный, а экрю, бледно-серый, режущий глаз своей грязью. Этот же цвет источает голос Цоя - и песни, которые он на пластинке исполняет. Как и первая сторона альбома, наполненная песнями в основном (за исключением "Красно-желтых дней") пессимистичными, так и его сторона вторая, служащая (за исключением "Следи за собой") оптимистичным антидотом, эта музыка, кажется, одинаково ровно наполнена ощущением коричневого снега, осевшего на ботинках. Стаканы на столе в пустой квартире, ощущение смерти, шепчущие пророчества кукушки, нищета, бессмысленность гонки - эти песни не презирают, не ненавидят, не боятся, они жалуются. Как будто жалуются на непогоду.
Один из самых (видимо, если учесть события в Беларуси в прошлом году) распространенных в мировом масштабе мифов про Цоя - как об авторе протестной песни "Хочу перемен". Всегда мысливший ее, по словам того же Каспаряна, обращением к личному, вокалист "Кино" в итоге невольно создал гимн переменам политическим. Существует даже легенда, что "Хочу перемен" звучала на уличных демонстрациях во время путча 1991 года. Вполне возможно. В любом случае миф этот, как и диски "Последний герой" и "Звезда по имени Солнце", хронологически предшествовавшие и "Черному альбому", и последнему турне группы, заставили в общественном сознании рифмовать образ Цоя с производными эпитета "героический". Он часто кажется великаном, выходившим на бой, причем всегда - на последний; закованным в кожу героем нью-вейва, чьи песни истязали как бритвы.
Но ведь если суммировать 1991 год вообще в советской истории, то он-то на дистанции источает серый цвет и усталость, в определенный момент пробившей все допустимые нормы. 18 августа. Заканчивалось лето. На дерьмо было невозможно смотреть. Может, будет хоть час, когда нам повезет.
В конце концов, не повезло. Но пока еще была жива надежда, Цой звучал как ее проводник. Чтобы издать диск вне лейбла "Мелодия", собственными силами, Юрий Айзеншпис взял кредит на миллион долларов, а потом выплатил его уже через несколько месяцев после выхода пластинки. Но вообще, как вы думаете, не зная, на что именно пойдут деньги, то есть не прослушав песни и не будучи в них уверенным, пусть даже зная, что Цой это Цой, кто-то бы дал такие деньги еще начинающему продюсеру, отсидевшему до этого в сумме 20 лет за махинации с валютой?
А песни из Цоя к моменту гибели лились почти что естественным образом. За предыдущие три года он записал три полноценных винила, потом поехал в пресловутый последний тур, а затем успел спеть еще десяток других. Все они хороши настолько, что остается недоумевать, как такая плодовитость при таком качестве вообще возможна. Бриллианты добывать не только дорого, но и долго. Те, что на "Группе крови" кажутся недодуманными со стилистической точки зрения, но слепящими внутренней мощью. "Звезда по имени Солнце" бьет наотмашь серьезностью закристаллизованного образа. "Последний герой", записанный не как альбом, а как сборник песен разных лет, но все-таки, уже ведет к тому Цою, которого слышно на "Черном альбоме".
Финал того самого всесоюзного тура "Кино" в "Лужниках", после которого все и закончилось
Можно предполагать до бесконечности, какими бы были песни "Черного альбома", оставшись бы Цой жив. Факт: в этом случае не было бы в первую очередь самого "Черного альбома". Давайте взглянем на получившуюся работу - и оценим титанический труд Юрия Каспаряна и Игоря Тихомирова, закончивших запись и тонко почувствовавших эмоции, скрытые в голосе Цоя и в его музыке. Выхолощенная - пусть и не с точки зрения звука, но идейно - "Звезда по имени Солнце" была немного конъюнктурной в самом лучшем виде, в ней музыка пусть и была грязной, но очень естественной. "Черный альбом", разумеется, слышен как набор элементов, идей, противостоящих реверберирующему голосу мертвого Цоя. Припев в "Нам с тобой" расплывается пожиже песен Cocteau Twins. Драм-машина, отстукивающая латино-хаус-бит в "Красно-желтых днях", кажется иноземной. В "Муравейнике" Цой чуть ли не в голос усмехается - а музыка летит вперед серьезностью.
Бытовой пессимизм Цоя всегда был самым явным отличием его творческого почерка от БГ, которого он сознательно поначалу копировал. В разное время он прорывался по-разному: от романтического ("Разреши мне", "Фильмы") до сюрреалистического ("Транквилизатор") и параноидального ("Песня без слов"). Найти идеальные интонации для него удалось только на "Черном альбоме", шедевре звукорежиссуры и сведения, который заставляет неуклюжую музыку звучать куда лучше ее западных аналогов вроде "Technique" группы New Order.
Только "Когда твоя девушка больна" - Цой, видимо, воспринял "Girlfriend In a Coma" всерьез (песня The Smiths, кстати, хуже во много раз) - ослепляет теплотой. Прогулка в микрорайоне новостроек теплым солнечным июльским днем.
Который сменится зимой. Ранним январем. Не отремонтированным и обшарпанным Дворцом молодежи. Укутанными в теплое рылами. Процентом сумасшедших больше в несколько раз. Завтра - война, эпидемия, снежный буран. Космоса черные дыры.
Олег Соболев, The Village |
|
