 |
| ||||||||||||||||||||||||
| | |||||||||||||||||||||||||
Чем руководствовался режиссер при отборе новелл из очень насыщенного "Декамерона" - определить трудно. Ни технической целесообразностью и не соображениями морали - явно. И в дерьмо окунались, и отрубленные головы под мышкой таскали, и эрегированные фаллосы казали… И вот диковинный результат - все это получилось намного чище, намного строже, нежели большинство его собственных работ да и всей итальянской продукции того времени, стремившейся достичь предела откровенности и скабрезности. Я почему-то уверен, что в момент выхода он не вызвал не только шока, но даже повышенного слюнотечения. Добрыми итальянскими задницами в тот момент уже никого удивить было невозможно. Специфичность стиля самого Пазолини тоже стала привычной, во-первых, а, во-вторых, совпала с модой 50-70-х на новеллистическое кино - в полтора часа втискивали 3-4 истории, по преимуществу - никак и ничем между собой не связанные. Так что его коронные резкие обрывы кадра и сюжетных линий вроде как не противоречили духу времени.
Не случайно единственным подобием связующей линии здесь является процесс росписи храма неким "знаменитым на всю Италию художником", учеником Джотто - с его религиозными снами и сожалениями о несовершенстве всего земного. Роль художника сыграл сам Пазолини.
Но на предмет "живой жизни" рецензенты были единственно правы. И ничего ее смутить не способно. Режиссер в очередной раз собрал коллекцию феноменальных морд (большинство, почему-то, с плохими зубами), которые эту жизнь и осуществляют. Особенно хорош персонаж с одним-единственным зубом, пытавшийся свистнуть. Не вышло, но он ничуть не смущен, добродушно резюмирует: "Не получается". Вот в этом, мне кажется, квинтэссенция произведения - у многих "не получается", ну и ладно, чего в крайности пускаться, будем жить дальше… Редкое жизнелюбие!
Игорь Галкин