 |
| ||||||||||||||||||||||||||||
| | |||||||||||||||||||||||||||||
"Жертвоприношение" - это зона притчи, область современной мифологии. Путь мифологического на сей раз героя - череда отказов и жертв. Самое трудное - самосожжение рассудка. По Тарковскому, именно рассудок узурпировал власть над чувством, закабалил его и тем обессердечил цивилизацию. Герой, думающий о спасении цивилизации, находится на грани безумия.
В безумие прятался Гамлет-образ, волновавший Тарковского. ( В свое время он поставил "Гамлета" на сцене Ленкома. )
На грани безумия балансировал князь Мышкин. Идею экранизации "Идиота" Тарковский долго и, как сегодня стало особенно понятно, не случайно вынашивал.
Безумие - это когда человечность играет в прятки с рассудком.
Герой "Жертвоприношения" наутро после скромного семейного торжества "играет в прятки" с семьей, со своим прошлым, со своим будущим, со всеми прописями морали,
доводами здравого смысла. Это страшная игра по своей непредсказуемости, и вот когда с рассудком покончено, и догорает дом, и спецмашина увезла героя в клинику, мы видим его сынишку под дёревом, посаженным отцом. Его первые слова, произнесенные вслух:"Вначале было слово".
Слово было в начале рассудка. И сознания, которое начинает новый виток истории.
Может быть, теперь, после столь жестоких самообольщений и жертв, человечности не надо будет играть в прятки с разумом ?…
Фильм " Жертвоприношение " был снят в Швеции с Ингмаром Бергманом. К этому времени положение дел существенно изменилось: Тарковский остался на Западе. Судьба "Андрея Рублева", годы ожидания, неосуществленные замыслы, его органическая неспособность к компромиссу, не только конфронтация с руководством Госкино СССР, но, как ни печально, нелояльность коллег по профессии, остро проявившаяся на Каннском фестивале, куда была представлена картина Андрея Тарковского "Жертвоприношение".
А. Тарковский о фильме "Жертвоприношение"
"Фильм "Жертвоприношение" продолжил в основном русло моих прежних картин, но в нем я старался поставить поэтические акценты и на драматургии. Построение моих последних картин в известном смысле можно назвать импрессионистским: все эпизоды -- за небольшим исключением -- взяты из обычной жизни, поэтому они воспринимаются зрителем полностью. При подготовке последнего фильма я не ограничивал себя лишь разработкой эпизодических действий по образцам моего опыта и законам драматургии, а старался построить фильм в поэтическом смысле, объединив все эпизоды... Поэтому общая структура "Жертвоприношения" стала более сложной, приобрела форму поэтической притчи".