Zemlynin
@ 19-03-2006, 00:56
Виктор Богаченко о себе
Актером я хотел быть с самого детства... Хотя, первоначально мечтал быть артистом балета! Потому что особый восторг у меня вызывал танец: когда я видел хорошо танцующего человека, то чувствовал себя счастливым и казалось, что это то, чем я хотел бы заниматься. Петь, конечно, тоже хотелось, но ощущения, что впоследствии это будет моей профессией, не было.
Я - типичный сын военного, и мое детство прошло в разных городах. Эта кочевая жизнь определила мою жизнь в искусстве, потому что возможность начать заниматься театром в Байконуре, на космодроме, где прошли мои школьные годы, была очень слабая, хотя, конечно, там был дворец пионеров и разные творческие студии. И моя мама всегда шутила: "Мои дети (а мы с братом близнецы, у нас разница в три часа) прошли все кружки, которые там были и ни на чем не остановились". Но, пожалуй, самым сильным впечатлением в плане творчества, было мое участие в кружке бальных танцев, которые у нас в стране тогда только зародились, считались элитарным искусством, и вот как раз они дали мне неплохую танцевальную подготовку, как-то меня немного раскрепостили. А вместе с братом мы все время пели дуэтом - сначала в хоре, а потом просто так. И мне казалось, что у брата пение сильнее, стабильнее, а у меня голос все время ломался. А потом все изменилось - я стал выступать сольно, а брат мне подпевать.
Нашей визитной карточкой поначалу была песня "Березовый сок". Мы пели ее, где только можно - во всех дворцах культуры. И стремление к искусству, к творчеству, возникло тогда - в школьные годы, но все было сложно, поскольку не было в городе специализированных школ. Балетных, например. Если бы я жил, к примеру, в Одессе, то меня, может быть, отдали в балетную школу, а на Байконуре все было в зарождающемся виде - город закрытый, за колючей проволокой. Кстати, вспоминаются те моменты, когда мы все лазили через нее за тюльпанами и набирали их охапками - красные, желтые - и было неповторимое ощущение праздника! Хотя, жизнь была в городе хорошей, домашней - жили и не видели каких-то серьезных проблем. И даже, когда я потом приехал на "большую землю", и увидел, что у кого-то нет отца или матери, это было так удивительно! Я не представлял, что такое бывает. Там ведь - муж и жена военные, и все семьи были полными. Поэтому, уехав из города, я был, конечно, многим поражен. Но должен сказать, что Байконур был очень культурным, просвещенным городом и часто к нам приезжали различные театры, ансамбли! Кстати, первое театральное впечатление было от спектакля алмаатинского ТЮЗа, приехавшего к нам. Привезли "Золушку". Помню, что когда Золушка пробегала мимо и уронила туфельку, то я долго не мог забыть этого и появилось ощущение феерии, сказки, другого мира, нереальности. И театр для меня долго оставался чем-то неземным. Потом, конечно, пришло более критическое, а скорее, ироническое отношение к сцене...
Когда я слышал Робертино Лоретти, который для меня являлся просто идеалом, я умирал от восторга и пытался подражать ему. Однако, это было "срывался голос мой высокий"! Естественно, что не было такой школы, такого природного дара, таланта, но желание петь - огромное! И даже происходили такие комические случаи, когда я пел громко в квартире, а потом выходил на улицу и у меня потом спрашивали: "А кто это у вас так громко воет?" Я отвечал: "Это мой брат". А если наоборот: "А кто это так красиво поет?". Я говорил: "Я!"
Но родители считали, что ребенок должен получить нормальное образование, мужчина не должен заниматься театром. И мама всегда говорила: "Ты что?! Я понимаю, есть талантливые дети, у которых родители актеры. Вот эти люди в актеры идут, а для остальных это нереально". Конечно, очень хотелось, но, поскольку у нас в семье был матриархат и любимое мамино слово было "нет", то выбор был иным. Закончив школу, мы с братом решили поступать в институт. Мечта была пойти куда-нибудь в гуманитарные профессии - либо на актерский факультет, либо на журналистику. Однако выяснилось, что для поступления на журналистику необходимы печатные работы, а их не было. И вот мы с братом решили поехать и поступить куда-нибудь в крупный город в институт. Хотели поступать в политехнический институт в Киеве, но оказалось, что там нужен украинский язык, и, хотя я наполовину украинец, наполовину поляк, но язык настолько хорошо не знал, и выбор пал на Одессу. Мы семьей часто ездили туда на лето к родственникам, и всегда от города было необыкновенное ощущение моря, теплого воздуха, солнца! И мы с братом поступили в Одесский политехнический институт на специальность "проектирование ЭВМ". Но все время, пока учились, все равно было неимоверное желание петь. Однако сначала петь хорошо не получалось. Помню, мы как-то с братом решили принять участие в конкурсе с песней "Эй, дороги!", но это было "кто в лес, кто по дрова!" Даже стыдно вспоминать! И вдруг меня кто-то затянул в агитбригаду трамвайно-троллейбусного управления Одессы! Так смешно сейчас... Конечно, наиболее всего меня прельстил бесплатный проездной на все виды транспорта, но, с другой стороны, там было пение, танцы! И была очень веселая жизнь! Даже такой случай был, когда мы с агитбригадой отстали от теплохода в Болгарии! Мы были там на праздновании дней культуры Одессы. В последний день уже сдали паспорта на теплоходе, идет гуляние на палубе, и вдруг один парень говорит: "Поехали посмотрим новый Димитровский мост, который недавно открыли, прокатимся!" И вот едем, едем... далеко что-то! Начался уже черный юмор - вот сейчас приедем, а теплохода уже нет! Долго шутили, пошли купили какого-то вина, едем назад, спускаемся с горы и видим, что теплохода, действительно, нет... Представляете - в советское время отстать от теплохода за границей!!! Было ощущение, что все - расстрел! Как дальше жить?! Спускаемся совсем вниз и видим, что теплоход плавненько выходит из порта! Скорее подъезжаем на пристань - там уже консул, ругань: "Все! Вы отщепенцы! Вас надо расстрелять, уничтожить!" В общем, закончилось все тем, что подогнали буксир, мы туда сели и вперед, за теплоходом! Подплываем, делегация высыпала на палубу (теплоход аж накренился), трап опустили, поднимаемся, и все: "Сволочи! Предатели Родины!" Такое было ощущение, что мы совершили что-то страшное! Слава Богу, что хоть "Каберне" отдали буксировщику за то, что он нас доставил! Потом разборки были безумные! Первый секретарь кричал, что он нас никогда в жизни больше не выпустит за границу! Закончилось все тем, что не ездили всего два года и как-то это все тихо прошло! Потом мы очень долго вспоминали Болгарию!
В это время я начал заниматься в ансамбле институтских ребят. И первой моей песней была "Соловьиная роща", а потом появились уже песни "Queen", "ABBA". Пытались петь "Богемскую рапсодию", "Can`t leave" (ее сейчас поет Марайя Кэри), песню Градского "Как молоды мы были!", и это так было здорово! Причем у меня не было никаких вокальных проблем, я брал такие высокие ноты, абсолютно ни о чем не задумываясь! А потом, когда профессионально стал заниматься вокалом, то многие вещи стали камнем преткновения. А, когда я о них не знал, все получалось само собой!
Первый вокальный успех у меня был на теплоходе "Адмирал Нахимов". Я исполнял песни Карла Готта, получил на конкурсе первое место и стал там знаменитостью, произвел фурор! Даже потом, спустя полгода, ехал на трамвае, и какая-то девочка шепотом сказала: "Мам, посмотри, а этот дядя на теплоходе песню пел!" Как было тогда это приятно!
Однако профессионально заниматься вокалом было очень страшно, потому что я продолжал считать, что консерватория, театр не для меня, это так сложно, туда попадают только суперталантливые! И однажды ко мне подошел один художник и сказал, что у него есть педагог в консерватории и он меня с ним познакомит. Это было что-то, я так мечтал об этом! Сам бы я, конечно, никогда не пошел бы из-за своей стеснительности. И вот я пришел к педагогу... Когда он нажимал на клавиши рояля, я не мог попасть ни в одну ноту, найти соответствие голоса и звука! Это был такой позор! Но мне предложили пойти на педпрактику и заниматься со студенткой. И стал прорезаться голос. Даже смог подготовить какие-то легкие классические арии - те, что учат на первом курсе консерватории.
Но, закончив политехнический институт, я пошел работать по специальности, и мне так было скучно! Я больше пел, чем занимался наладкой вычислительных машин. Меня как-то никто особенно и не трогал, а говорили: "Ну, посиди, спой песню!" А потом наступил сложный момент в жизни, когда меня хотели призвать лейтенантом в армию и я почувствовал, что это будет Афганистан. И я понял, что, если уйду в армию на два года, а вдобавок, если еще и вообще вернусь, то певческой карьере будет конец. Надо было что-то решать. Для начала необходимо было открепиться от работы, поскольку я, как молодой специалист, должен был обязательно проработать два года. Долго искал повод, никак не получалось, а потом придумал - по состоянию здоровья. И меня, наконец-таки открепили. Я сказал родителям, что поеду в командировку, и уехал в Ленинград поступать в ЛГИТМиК (Ленинградский Государственный институт театра, музыки и кинематографии). Пройдя творческий конкурс, получив решение о зачислении, я столкнулся с проблемой: поскольку у меня уже было высшее образование, для получения второго необходимо было разрешение. Но, так как я хорошо показался, понравился педагогам, то мне помогли, и оказалось, что, если по состоянию здоровья человек не может работать по первой специальности, то он имеет право получить второе высшее образование. И вот так я поступил на курс Изоакима Абрамовича Гриншпуна, отделение музыкальной комедии. Он для меня очень много сделал в плане "не давания" чего-то. Я пришел на курс уже взрослым и много мог, умел, а Гриншпун то, что я хотел, никогда не давал играть. Он всегда говорил, что "это не твое". Я очень хотел играть героев и подходил по типажу, а роли были каких-то злодеев, простаков. Помню мне дали играть роль Клаудио ("Много шума из ничего") - самого негативного персонажа. Я был поражен - я ведь хотел быть положительным, лирическим героем. Но Гриншпун хорошо знал, что я смогу сыграть героя, поэтому он хотел развивать меня в другом направлении. Проблема еще была и в том, что я по своей природе очень стеснительный, и поэтому весь мой темперамент был запрятан далеко внутри. А в театре необходимо иметь темперамент, уметь его проявлять. Я же был такой тонкий, звонкий и никак не мог представить - как это я Клаудио? И вот перед первым показом я вышел пораньше. Иду (а до института было идти минут тридцать) и себя нагнетаю, все ругаю: "Как все ужасно! Какие грязные стены! Какой жуткий город!" В общем, когда я вышел на первой сцене и заорал: "Я ненавижу...", все поразились, потому что в таком градусе они меня никогда не видели. Но это полчаса я себя доканывал! И это очень помогло мне раскрыть свой темперамент, научиться быть на сцене свободным!
Из негативных моментов вспоминается один конкурс эстрадной песни. Я прошел первый тур, второй, третий, а потом лауреатами стали те люди, которые вообще не проходили никаких туров. И я назвал тогда конкурс не "Весенний ключ", а "Весенний гвоздь", потому что все шло к тому, что мог получить какое-нибудь место. Но в жюри сказали, что "мальчик молодой, он еще свое получит!" Это была первая настоящая травма. Я как-то держался, а потом меня через некоторое время кто-то пожалел, и я так плакал, что не мог остановиться в течение часа или двух. Слезы лились градом! И я четко понял, что в этом мире надо уметь находить компромиссы и бороться за свое место в жизни.
Когда я закончил институт, у меня было много предложений от театров оперетты, музыкальной комедии, но я выбрал Рижский театр оперетты. Почему? Мне просто не хотелось уезжать далеко от Москвы и Ленинграда, из европейской части России.
Первой ролью в Риге была роль Миши Капустина в спектакле "В начале мая": молодой мальчик приходит на войну и в первый же день погибает. Там была очень хорошая музыка, стихи. И мне сказали, что, если ты не справишься с этой ролью, то все - ты будешь в театре только подносы выносить. И я очень долго готовил роль, занимался с концертмейстером. Потом режиссер уже сказал, что "этот мальчик сделал спектакль, он его вытянул". Было очень приятно, по-человечески приятно. Потому что у меня было полное соответствие внутренних и внешних данных в этой роли, и это был успех, определивший мое последующее место в театре. И у меня никогда не было в этом театре чувства обделенности, потому что был замечательный материал, замечательные роли в спектаклях "Золушка", "Оле Лукойе", "Кот в сапогах", "Марица", "Сильва" и других. Но это были все положительные персонажи, а вот, когда мне дали роль прусского офицера в "Пышке", произошла интересная ситуация - моего персонажа должен был играть еще один актер - такой мужик, который ходил, громко кричал! И все говорили: "Зачем ты берешься за эту роль? Все равно он сыграет лучше тебя!" Я внутренне чувствовал, что справлюсь, и понял одну такую вещь, что сволочи - они же не такие громкие, они умеют очень подкожно, очень тихо сделать какую-нибудь гадость. И у меня получился такой интеллигентный, воспитанный ариец, но абсолютно безжалостный. Он, улыбаясь, расстреливал и только говорил: "Я хотеть вас немножечко расстрелять!" И у меня очень хорошо получилась эта роль. Был даже такой интересный случай: когда мы были в Ленинграде и мой педагог пришла на спектакль, принесла цветы, но у нее болела нога, и она попросила рядом сидящую девушку их подарить. И, когда она преподнесла цветы, то по залу прошел такой вздох удивления - почему такой сволочи цветы принесли? И на обратном пути сидевший около прохода ветеран палкой въехал бедной девушке по ноге и сказал: "Сволочь!" Для меня это был большой успех!
Конечно, Ригу я вспоминаю с большой благодарностью, потому что были достойные роли, интересная атмосфера, коллеги, которые мне помогали, учили чему-то.
Я очень не любил утренние спектакли, а меня все время ставили играть утром, и как-то я пожаловался Алле Николаевне - актрисе старшего поколения - и она мне посоветовала: "Витя, а ты как-нибудь скажи - как я люблю играть утром!" И вот я как-то в присутствии завтруппы подошел к расписанию и говорю: "Ой, как мне нравится утром играть. Так хорошо! Можно вечером пойти в гости, заняться своими делами!" Все. С того момента я стал играть вечером. И очень хорошо понял, что в театре любят играть на самолюбии и важно уметь лавировать и поставить себя правильно, зарекомендовать.
В Московский театр оперетты я поступал трижды. Первый раз меня не взяли из-за прописки, второй раз мне режиссер сказал, что, если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, меня бы взяли. На что я ответил, что если бы я был Дель Монако или Марио Ланца, я бы в ваш театр не пошел. На этом мы и разошлись. А в третий раз, когда я приехал в гости к своему однокурснику Сергею Алимпиеву, он мне сказал: "У нас прослушивание. Хочешь - сходи!" А я всю жизнь мечтал работать в Москве! Я прослушался, вроде бы понравился, несколько раз приезжал, учил какие-то номера, но очень долго никак не могли организовать прослушивание с оркестром, и я начинал понимать, что это нереально. И через год я как-то позвонил, и мне сказали: "А что же вы не приезжаете?" А я как раз должен был ехать к маме проездом через Москву, и за эти два дня меня прослушали и приняли.
Так началась моя работа в Московском театре оперетты - сложном, звездном театре, который очень долго не принимает новичков. А поскольку после меня никто долго не приходил, все внимание было только на меня! Конечно, было тяжело, потому что в Риге мне уже должны были дать звание заслуженного артиста, но, не успели - их отменили, поэтому в Московскую оперетту я пришел простым актером, правда, высшей категории. Но все равно, было сложно, поскольку даже манера игры у москвичей была более буффонадная, на публику, а я играл как-то сдержаннее - у нас так было принято. До сих пор считают, что я холодноватый актер! Просто в Риге форма имела большее значение - как ты выходишь, как держишься. Здесь мужчины не делали прическу, грим, просто выходили на сцену. А у нас-то было иначе! Потом, когда все увидели, что я как-то стараюсь лучше выглядеть, мужчины стали ходить в гримерный цех, следить за собой. Мне было удивительно, что они довольно быстро это переняли.
И первой моей ролью был Тони в "Принцессе цирка" - молодой мальчик. Я-то уже такие роли не играл, а здесь ее дали как бы на сопротивление. Но я рад, что и она мне удалась. А полное мое становление произошло с того момента, когда я начал играть вместе с Татьяной Ивановной Шмыгой в "Джулии Ламберт". И сейчас уже я не чувствую с моими коллегами такой дистанции, которая когда-то существовала, мы стали полноправными партнерами.
Параллельно с работой в театре, я вел передачи на радиостанциях - сначала на радио "Надежда" вместе с Еленой Киселевой передачу "Звездный час оперетты", а затем на радио "Говорит Москва" передачу с таким же названием. Можно сказать, что мое желание попробовать себя в журналистике каким-то образом тоже осуществилось.
В 2000 году сбылась моя мечта - был выпущен диск "Популярные мелодии из мюзиклов", в который вошли наиболее любимые мною и зрителем произведения Л. Бернстайна, Ф. Лоу, Э. Л. Уэббера, а также замечательные арии из мюзикла "Сибирские янки" ("Такси в Атлантик-Сити") Ю. Взорова.
мне пришлось отрезать от первого топика.уж слишком он огромный для "главной" :wink:
