| QUOTE | Николай Туроверов - боян казачества
"Забывшим родину – пощады нет!" Н. Туроверов
В моей библиотеке теснятся сотни тощих сборников стихов. В каждом из них сумма опыта, страданий и надежд и все тот же недоуменный вопрос... Может быть, никогда русский человек не пытался так широко выразить свое недоумение перед загадочной судьбой России и своего поколения, как за годы изгнания.
Книжки эти зачастую неумелы, беспомощны, но надо быть совершенно бессовестным, чтобы не преклониться перед каждым из авторов, независимо от его дара, преклониться за неоскудевшую в нем веру в русскую соборность, в то, что каждая мысль должна влиться в Млечный Путь поэзии, дабы осветить русскую ночь... И вот всмотритесь в небывалое небо: его опоясывает широкий и яркий Млечный Путь, а звезда так редки в его черном куполе, будто вся сила Создателя истощилась в безымянном множестве.
Это – небо зарубежной поэзии.
Конечно, легко возразить, что и новых звезд взошло немало на нашем литературном небосводе и немало лестных титулов пожаловано критикой, но это кажущееся противоречие объясняется просто. Достаточно припомнить, что Серебряный Век русского искусства поднял культуру стиха на необычайную высоту. После него овладеть формальным мастерством стало значительно легче и его, в той или другой степени, достигли многие. Однако появление плеяды умелых версификаторов еще не расцвет поэзии.
Между тем, подлинными талантами эмиграция оказалась небогата и не все они принадлежат к первым ученикам поэтики. Это обстоятельство, при господстве у нас школы критиков-формалистов, изощренных аналитиков, глубоко равнодушных к содержанию ими разбираемого, и привело к тому, что иерархия ценностей оказалась грубо нарушенной. Отшлифованные булыжники откровенно предпочитались алмазам и вершители литературных судеб упорно замалчивали не всегда технически безгрешных, но подлинных поэтов, что и привело многих к отказу от творчества.
Для них оправдалось страшное пророчество Блока;
Ты будешь солнце на небе звать -
Солнце не встанет.
И крик, когда ты начнешь кричать,
Как камень канет...
Книжки, героически издававшиеся ими – первая и последняя попытка высказаться, – и составляют Млечный Путь русской зарубежной лирики. Всмотреться в него небезынтересно: среди бледного и расплывчатого пылают неповторимые строки...
Нам думается, что этой печальной судьбы не избежал бы и Николай Туроверов, поэт талантливейший, нелишенный визы критиков-монпарнасцев, не прощающих небрежностей и своеволий, испещряющих его стихи, среди которых некоторые, тем не менее, принадлежат к лучшему написанному заграницей.
Николая Туроверова спасло для русской поэзии совершенно исключительное счастье: он любимый и, может быть последний выразитель духа мужественной и мятежной ветви русского народа – казачества.
Какая для поэта фантастическая судьба! Стать символом казацкой вольницы, гремевшей до него именами Ермака, Разина, Платова, Иловайского, Корнилова!
Воистину, казачество за рубежом проявило, может быть, подсознательную мудрость, подняв на щит не боевого генерала, а русского поэта. Оно почувствовало, что в его распоряжении осталось только одно, но сильнейшее оружие – СЛОВО.
В стихах Туроверова оно сумело закрепить и обессмертить то, чем жили его пращуры и деды: службу отечеству (понимаемую не всегда верно, но всегда пламенно), стояние за свою самобытность и волю, любовь к своей земле, гордость воинской отвагой и бешеную удаль конного строя и удалой попойки и, над всем этим, детски чистую, благоговейную и незыблемую веру в Покров Пресвятыя Богородицы...
И вот среди всеобщего равнодушия к поэзии Туроверов издает книжку за книжкой, и они не залеживаются на книжном складе, но украшают каждое жилище казака-изгнанника, черпающего в них картины прошлого и веру в его возрождение. Да и не только казака.
Могучий талант, поддержанный любовным признанием читателей, смял рогатки критики и утвердил на небосклоне свою яркую звезду. Счастливый поэт!
Но почему же произошло это чудо? Потому что один только Николай Туроверов обладал чудесной памятью сердца обратившей рисуемое им не в тускнеющие фотографии, но в живущие поныне образы. Как бесконечно далеки его пейзажи и портреты от жалких штампов, столь характерных для литературных воспоминаний! Тут нет ни сусальных березок, ни протертых одеколоном простолюдинов, ни декламирующих патриотические фразы героев, ни вымазанных с головы до ног сажей злодеев. ВсЈ, что он говорит нам живо, потому что живет в его сердце. А чудесная легкость стиха и слетающая к нему порою вдохновенная озаренность, а также, даже в самых трагических пьесах, чувствующаяся открытая, твердая улыбка, придают его стихам ту доходчивость, ту подлинную народность, о которой мы иной раз, отвыкнув, забываем в кунсткамере непогрешимых академических стихоизвержений наших признанных мэтров.
Конечно, как уже говорилось, Туроверов неровен и подчас неожиданно бывает слаб, но зато иные его страницы незабываемы. Но вы, читатель, недоверчивы и тысячу раз правы – прислушайтесь же сами: |
| QUOTE | Туроверов Н.Н.
(1899 - 1972)
Николай Николаевич Туроверов. Донской казак уроженец станицы Старочеркасской. Родился 18 (30) марта 1899 года в семье судейского. Закончил Новочеркасское реальное училище и 17-ти лет от роду зачислен в лейб-гвардии Атаманский полк. С атаманцами участвовал в боевых действиях Первой Мировой войны. После развала фронта вернулся на Дон, где встал на сторону Белого Движения. Прошел всю гражданскую войну - сражался в донских степях, ходил в Кубанские походы с Добровольческой Армией, участник Ледяного похода, потом Крым, гнилые воды Сиваша. Вместе с тысячами казаков и русских офицеров был вывезен из Крыма. Дальше был лагерь на Лемносе и обычный путь белого эмигранта ушедшего из Крыма - Сербия, принявшая эту волну эмиграции, где он работает лесорубом и мукомолом, в 1922 году Николаю Туроверову удается перебраться в Париж. По ночам он разгружает вагоны, а днем посещает лекции в Сорбонне, потом работа в банке, где он проработает почти 40 лет. В Париже в 1928 году он издает свой первый сборник стихов "Путь". Основные темы его стихов в этом сборнике - степь, станица, Новочеркасск. Он один из активных создателей казачьего землячества, неустанно собирает предметы русской, военной истории, организует выставки. В 1937 году выходит второй его сборник "Стихи". Во Вторую Мировую он сражается в рядах Иностранного Легиона, коему и посвящен его стихотворный цикл "Легион". Несмотря на тяжесть военных лет в 1942 году Туроверову удается издать новый сборник стихов, следующие выйдут в 1945 и 1955 годах. После войны он так же продолжает активно участвовать в жизни казачьего землячества, в течении 11 лет председательствует в парижском Казачьем союзе, организует выставки "1812 год", "Казаки", "Суворов". Создает "Кружок казаков-литераторов", музей лейб-гвардии Атаманского полка. В 1960 опубликует в журнале "Новое слово" свою повесть "Конец Суворова". Но все равно известен он как поэт. Его творчество сравнивают с творчеством Гумилева и Бунина, сложно судить сколь верны эти оценки. Но он был и остается великим донским поэтом. Осенью 1972 года его не стало. Его книги издаются в нынешней России, по мотивам одного из его стихотворений снят эпизод в известном советском фильме, стихи публикуются в журналах и в Интернете, значит, память о "Бояне казачества" жива.
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня,
Я с кормы все мимо, мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
* * * |
|
