NL ->

Трэклист:

Вольфганг Амадей Моцарт (1756 - 1791)

Маленькая ночная серенада
(Eine Kleine Nachtmusik), K. 525
1. Allegro
2. Romanze
3. Menuetto
4. Rondo
5. Увертюра к опере "Свадьба Фигаро
6. Увертюра к опере "Волшебная флейта

Симфония №40 соль минор, К. 550
7. Allegro moderato
8. Andante
9. Menuetto
10. Finale

Венский филармонический оркестр
Дирижер - Вильгельм Фуртвенглер (1-4)

Симфонический оркестр Ленинградской филармонии (5)
Дирижер - Евгений Мравинский

Академический симфонический оркестр Новосибирской филармонии (6)
Дирижер - Арнольд Кац

Оркестр Государственного академического Большого театра (7-10)
Дирижер Эри Клас

Запись 1949 (1-4), 1965 (5), 1979 (7-10) и 1986 (6) гг.

SPOILER (Отчет EAC)

SPOILER (Cue)

Доп. информация:

SPOILER (CD)

SPOILER (Back)

SPOILER (Вольфганг Амадей Моцарт. История жизни):

Говоря именно о гении Моцарта, правильнее всего вспоминать, что такое классика. Классика – это далеко не вся музыка, которую мы в повседневной речи описываем этим общим понятием. Здесь скорее можно говорить о "классических образцах" музыки академической традиции, но когда речь идет о классическом стиле, выясняется, что к нему мы можем причислить совсем немногих композиторов, живших в середине XVIII – начале XIX столетий, в первую очередь живших и работавших в Вене Гайдна, Моцарта и Бетховена.
Именно в лице Моцарта стиль, называемый классическим (или, точнее, венским классицизмом) достиг высот красоты и совершенства, соразмерности и индивидуальности решения каждого отдельного произведения. Именно по его произведениям можно изучать не только эталонные образцы гармонии, мелодии, формы, принципов использования инструментов, характерных для классицизма. Но не только. Гений Моцарта, можно сказать, взрослел и мужал вместе с новым стилем, и, дав в позднюю, осеннюю пору небывалый урожай шедевров, навсегда унес с собой секрет гармонии, красоты и совершенства подлинной классики. Бетховен в рамках этого же стиля разрабатывал уже совершенно другие черты и другую эстетику, принесенную изменениями во всем строе жизни и мыслей Европы в начале XIX века, которое ознаменовалось наполеоновскими войнами.
Детство Моцарта – удивительно одаренного ребенка, родившегося в семье знаменитого зальцбургского скрипача Леопольда Моцарта, совпало с юностью жанра симфонии – основополагающего для классического стиля, каким для стиля барокко являлась фуга или концерт. Уже самая первая симфония Моцарта поражает тем, как восьмилетний мальчик, весьма цепко ухватив основные принципы нового еще тогда жанра, следует этим принципам, но не подражает какому-то конкретному образцу, а пишет нечто оригинальное. Пусть и не столь мастерски сделанное Летом 1788 года четверть столетия спустя, Моцарт пишет одну за другой три свои последние симфонии, совершеннейшие образцы зрелого классического стиля. Это Тридцать девятая, Сороковая и Сорок первая симфонии.
Позади пора детских путешествий с отцом и сестрой по европейским столицам, королевским и княжеским дворам, поражавшихся способностям гениального мальчика. Позади юность, а с ней и служба при дворе зальцбургского архиепископа, осыпавшего композитора всеми благами, но не разрешавшего ему уезжать далеко от своего двора. Позади годы в Мангейме и Париже, разрыв с архиепископом, завершившийся тем, что обер-камергер духовного лица попросту спустил его с лестницы, наступление зрелости, женитьба на Констанции фон Вебер и... жестокий творческий кризис.
Принято говорить о том, как легко давалась Моцарту его музыка, но, судя по всему, это было не так. Легко творить, не развиваясь и подражая, особенно, если стиль, такой, как классический, ставит перед тобой очень жесткие рамки. Моцарт мог писать только свою музыку – а любой композитор знает, какого напряжения всех душевных сил это стоит. К тому же, Моцарт за тридцать шесть неполных лет успел написать столько, сколько не всякий напишет за триста пятьдесят: вплоть до сегодняшнего дня отыскиваются принадлежащие ему, веками не игравшиеся законченные сочинения.
Обращение к музыке гениев прошлого – Баха и Генделя, а также твердое желание стать оперным композитором и добиться славы и прочного материального положения, выводят Моцарта из этого кризиса начала восьмидеся-тых годов. Он пишет "Свадьбу Фигаро" и "Донжуана" и достигает вершины своей славы, ведя жизнь свободного художника и зарабатывая на жизнь только своим творчеством – случай, уникальный для все еще длящегося века личной зависимости музыкантов от сильных мира сего.
Моцарт, пишущий свои последние симфонии, видимо, сознательно закрывал для себя этот жанр: судьба отпустит ему еще три года плодотворнейшего труда, он напишет еще сотню больших и малых шедевров, среди которых последние концерты, квартеты, "Волшебная флейта" и оставшийся нео-конченным "Реквием". Действительно, с последними симфониями Моцарта нельзя поставить рядом ни одну из написанных им прежде по стройности, совершенству формы и философской глубине, заложенной в их архитектони-ке. Но соль-минорная симфония будто приподнимается над своими сестрами еще и глубиной чувства, заложенного в нее. Тридцатидвухлетний композитор спокойно, с легкой грустью глядит в глубь прожитых годов, принесших ему и успехи и разочарования. С тревогой и одновременно надеждой он глядит в будущее, оказавшееся столь коротким. Несколько фаз жизни, несколько состояний души разворачиваются в четырех частях симфонии идущей буквально на одном дыхании Аллегро со знаменитой главной темой не имеющей себе аналогов не только у Моцарта, но и его современников, пронизывающей своим главным мотивом тихой жалобы и пульсом, похожим на биение взволнованного сердца, все остальные темы этой части... Прекрасное, созерцательное Анданте, где красота и легкость музыки заслоняет от нас виртуозную контрапунктическую работу... Могучий менуэт, выросший из салонного танца, обязательно включавшегося в классическую четырех частную симфонию, до масштабов героического, жизне-утверждающего гимна... И, наконец, финал с его пружинящей, устремленной вперед темой-"ракетой", знаменитой классической "ракетой", запущенной в музыкальный космос будущего. (Это не просто красивая метафора: Бетховен возьмет именно эту тему для своего первого опуса – фа-минорной фортепианной сонаты).
Моцарт говорил о том, что новый замысел он слышит в виде одного-единственного музыкального мгновения, в котором уже заключено новое сочинение. Поразительное единство формы и содержания, архитектоники и чувства, отличающее эту симфонию, заставляют воспринять ее как пре-красное, внезапное озарение в душе композитора, которое для нас, простых смертных, разворачивается в без малого полчаса божественно прекрасной музыки.
Близка к симфонии по форме, но меньше по масштабам и проще по содержанию "Маленькая ночная музыка" Моцарта, возникшая в том, же 1788 году. По жанру это – серенада, которых Моцарт написал на заказ великое множество, к любому подходящему случаю. Серенады исполнялись часто на открытом воздухе, часто просто на узких венских улицах (с руководства таким уличным оркестром начинал свою карьеру молодой Гайдн). Моцарт возвращается здесь как будто в эпоху своего детства, когда симфония была столь же проста и безыскусна, как серенада, с добрым юмором сочиняя такт за тактом очередной шедевр, используя очень простой, доступный широким массам материал – бодрые уличные марши, чувствительные романсы, лукавые менуэты. Однако именно здесь классический идеал Моцарта выражен во всей своей величественной простоте. Четность, симметричность музыкальных периодов и фраз, составляющих крупную форму, их строгая соразмерность друг другу в мелодии, ритме, гармонии (вспомним архитектуру знаменитых дворцов и планировку регулярных парков от Версаля до венского Бурга) лучше воспринимаются именно в таком, более облегченном изложении.
Но Моцарт не был бы Моцартом, когда б не делал исключений из жестких классических правил. Возьмем начало увертюры к бессмертной "Свадьбе Фигаро": Моцарт, подобно своему герою, плуту Фигаро, смело переходящему границы сословных правил и этикета, лукавит со своим слушателем прямо с первой фразы: она построена так, что мы не замечаем, что тактов в ней не четыре, а пять! Симметрия нарушена. Но пролетает эта тема так стремительно, что мы не успеваем понять, что нас виртуозно одурачили. За ней сияющим потоком летят дальнейшие темы, в которых как будто уга-дываются будущие действующие лица оперы, написанной на сюжет знамени-той драмы Бомарше, драматического манифеста эпохи Просвещения – граф, графиня, Сюзанна...
С другой стороны, при всей жесткости установленных правил, классический стиль не столь тревожился по поводу заимствований, ныне преследуемых законом о плагиате. Ведь одна и та же мелодия в качестве темы может приобретать совершенно другой характер и развитие! Мы уже говорили о том, как Бетховен позаимствовал тему своей первой сонаты из финала гени-альной моцартовской симфонии. Сам Моцарт позаимствовал знаменитую, блестящую тему, разворачивающуюся в манере баховской фуги для увер-тюры к "Волшебной флейте" у своего современника, композитора, издателя, педагога и пианиста Муцио Клементи. О самом Клементи мало кто помнит, кроме педагогов музыкальных школ, где до сих пор играют его этюды и сонатины. А блестящую тему, мастерски обработанную Моцартом и симво-лизирующую собой победу Разума над колдовством и мраком, основную идею "Волшебной флейты", знают все...
"Волшебная флейта" стала последним крупным законченным сочинением Моцарта. После нескольких милых венских безделушек, включая музыку для каминных часов, последовал более крупный заказ – на "Реквием". Сочиняя его, Моцарт смертельно заболел. Диагноз – ревматоидно-воспалительная лихорадка. Все пятнадцать дней болезни, пока от страшного жара не остановилось истомленное творческим напряжением всейжизни сердце, Моцартеще продолжал работать над заказанным "Реквиемом", зная, скорее всего, что умирает. 5 декабря 1791 года Моцарта не стало. Похороны его были скромными и поспешными: Моцарт при жизни слишком щедро давал в долг своим нечистым на руку друзьям, и денег на более достойную церемонию не осталось. Много позже вокруг этой церемонии возникли известные каждому слухи о Сальери. Но наукой XX века доказано, что Антонио Сальери не подливал яду в бокал своему оппоненту и конкуренту: у Клементи, во всяком случае, было больше поводов это сделать, но легенд об этом не создано Прекрасный миф о гении и злодее-завистнике алгебре и гармонии, чья тайна не поддается раскрытию при всей тонкости анализа, продлил неожиданно жизнь Моцарта в бессмертном тексте Пушкина, озву-ченном еще век спустя Николаем Андреевичем Римским-Корсаковым.