В "Молчании ягнят" убийце-людоеду доктору Ганнибалу Лектеру удалось уйти от ФБР. Спустя десять лет один из бывших пациентов и жертв каннибала, богатый наследник, инвалид и извращенец Мэйсон Верджер, снова открывает сезон охоты на людоеда, который не потерял ни аппетита, ни ума, ни дьявольского юмора и требует продолжения банкета. "Ганнибал" - такой же поворотный фильм, каким была десять лет назад первая часть. После "Молчания ягнят" появилось поколение триллеров, построенных не на сизом гриме и томатном соусе, а на воображении зрителя. Зритель послушно представлял себе всякую жуть. Ягнятам в кадре нужно только испуганно вглядываться в оператора и молчать: это страшнее любого поросячьего визга. В "Ганнибале" тоже использован весь проверенный временем арсенал средств, позволяющих остудить кровь в жилах: полумрак, полосатые тени на лицах статуй, осколки зеркал, окутывающая кадр дымка, дрожащий огонек сигареты и немигающий взгляд Энтони Хопкинса. Но Ридли Скотт решил сделать нечто большее, чем то, что видел сам, когда еще мальчишкой ходил на Хичкока. Он крупным планом показал живодерские сцены, которые мы сами никогда не отважились бы себе вообразить. Эффект тем более силен, что эпизоды расчленений перемежаются видами Флоренции, куда перебрался утонченный профессор Лектер. Высокие кассовые сборы "Ганнибала" показывают, что человеческое сознание ни капли не изменилось со времен Аристотеля, написавшего в четвертой главе своей "Поэтики": "Изображения того, на что смотреть неприятно, мы, однако, рассматриваем с удовольствием, как, например, изображения отвратительных животных и трупов..." У Ридли Скотта отвратительные животные глодают людей, превращая их в трупы. Все же пугают в "Ганнибале" не столько подобные сцены сами по себе, сколько извращенные узы, что связывают возвышенное и омерзительное, искусство и убийство. Опрос по этому релизу