Close Topic Options

Артист: Various Альбом: Колокольные звоны Ростовского кремля, 1993 Жанр: Колокольный звон Формат файла: Eac-ape-cue-log – rar 172.37mb Ссылка: CD 46 clicks Нахождение: eDonkey/Kademlia

Ростовский Кремль - один из замечательных архитектурных ансамблей нашей страны. Не менее замечательна и звонница Успенского собора из пятнадцати колоколов,
выстроенная в XVII веке при митрополите Ионе Сысоевиче.
Самый низкий басовый колокол - по имени "Сысой" - был отлит в 1689 году. Он вести 2000 пудов и звучит в тоне "до" большой октавы, звук его разносится на расстояние до 20 километров. Второй басовый колокол - "Полиелейный" - был отлит в 1683 году, весит 1000 пудов, звучит в тоне "ми" большой октавы. Годом раньше был отлит "Лебедь" -третий басовый колокол в тоне "соль" большой октавы, весом 500 пудов (в дореволюционные годы его использовали для повседневного будничного "Благовеста"). Таким образом, гармоническое сочетание трех басовых колоколов подобрано по звукам до мажорного трезвучия.
Четвертый басовый колокол "Голодарь" (в него звонили "Благовест" во время великого поста) - был отлит позднее всех других, в 1856 году, взамен разбившегося в 1807 году одноименного колокола. Старый "Голодарь" имел гармонически согласованный с остальными колоколами звук "до" малой октавы; новый колокол весом 171 пуд, оказался настроенным в тоне "ля-бемоль" большой октавы. Пятый колокол ростовской звонницы - "Баран", шестой - "Красный", седьмой - "Козел™.
Ростовские колокола отливали знаменитые мастера литейного дела: Емельян Данилов, Фрол Терентьев, Филипп и Киприан Андреевы. Акустические достоинства ростовской звонницы отмечались неоднократно. Главным выразительным средством русского колокольного звона некоторые исследователи считали его ритмическое своеобразие. Так, например, С. Г. Рыбаков писал: "Мелодический звон не подходит к самому характеру колоколов, которые производят совершенно определенное, гораздо большее впечатление, если в них звонят ритмически, чем если выигрывают на них мелодии...Звон колоколов, являющийся как бы музыкальным орнаментом, удачно сочетался со зрительным восприятием оформления зданий архитектурного ансамбля. Именно орнаментальность и красочность звонов с особой, отличной от большинства западноевропейских стран, техникой исполнения (раскачка языка, а не самого колокола, что давало возможность использовать очень большие, мощные колокола весом 2000 пудов и более) дали столь самобытную ветвь в искусстве русского звона.
Для того чтобы управляться с несколькими колоколами, языки колоколов связывали веревками, которые можно было приводить в движение не только кистью рук, но и локтем; а веревки, идущие от басовых колоколов, прикреплялись каждая а отдельности к ножным педалям, сооруженным из больших досок.
Будничные звоны исполнял один человек. В праздничных же звонах Ростовского Кремля участвовало 5 человек.
Большой вклад в изучение ростовских звонов внес исследователь и акустик А. Израи-лев. Он записал их на нотоносце, сами колокола были им изучены и описаны, на случай же их утраты изготовлены камертоны, соответствующие им по высоте звучания. Тем самым колокола и звоны были сохранены от забвения. Еще в 1884 году А. Израилев сообщил исторические сведения о ростовской звоннице и о самих ростовских звонах в брошюре "Ростовские колокола и звоны" с предисловием В. В. Стасова. В 1966 году в журнале "Музыкальная жизнь" (¹1 опубликована статья "Ростовские колокольные звоны" профессора Е. В. Гиппиуса, хорошо знающего (с 1б-летнего возраста) колокольные звоны. В наши дни возрождению ростовских звонов способстовала старейший краевед Ростова Мария Николаевна Тюнина.
Наибольшую художественную ценность представляют многоголосные колокольные звоны, являющиеся такими же памятниками народного искусства, как знаменитые деревянные церкви Севера или творения древних русских иконописцев. Именно такие звоны привлекали внимание М. Глинки, М. Мусоргского, Н. Римского-Корсакова, С. Рахманинова, отразивших их в своем творчестве.
Искусство звона передавалось из поколения в поколение, и каждое новое поколение звонарей по-своему обогащало звоны, усвоенные от предшественников. Ростов чтит своих звонарей разных поколений: отца и сына Урановских, В. Г. Хмельницкого, Ф. Т. Балмасова, И. А. Федорова, А. С. Бутылина, Н. Г. Королева, М. А. Мордвинова, П. А. Шумилина, В..М. Чушкина.

track list:
The bell tower of uspensky cathedral
01. Ioninsky chime
02. Egorievsky chime
03. The everyday chime
04. Akimovsky chime
05. The small chime
06. Ionofanovsky chime
07. The monasterial chime
08. The funeral chime
09. Kalyazinsky chime
10. Vodosvyatny chime
11. The wedding chime
12. The jubilee chime
The bell tower of the Voskresensky church
13. The everyday chime
14. The holiday chime

Ух ты... какой интересный релиз... Очень любопытно... Никогда не слушал колокольный звон в больших количествах, но этот видимо, особенный. Такой диск надо наверное, на природе слушать, в городе не воспринимается должным образом....

Спасибо!

nikanuf спасибоо

История записи "Ростовских звонов"

Руководители Студии грамзаписи, несколько изменив мой текст на конверте пластинки, поставили другую фамилию. Я решил подать на них в суд и пришел посоветоваться к П. Д. Барановскому.

- "Лишь на деяние имеешь ты право и никогда - на его плоды; да не будут плоды твоего деяния побуждением к нему; да не будет у тебя оправдания бездеятельности", - урезонил меня Петр Дмитриевич вековечной мудростью любимой им древней индийской "Бхагавадгиты".

Тягаться со Студией звукозаписи я не стал, и правильно сделал - себе, дороже. В память о нашей поездке в Ростов Великий и в благодарность за организацию записи "Ростовских звонов" Петр Дмитриевич подарил мне книги, которые давал для написания статьи к пластинке.

Журнальный зал Новый Мир, 2006 N12 ВЛАДИМИР ДЕСЯТНИКОВ - Подвижник.

Наверное, у некоторых из вас есть пластинка со знаменитыми "Рoстовскими звонами". Во всяком случае, многие слышали эти звоны по радио или в кино. Запись их часто используется как музыкальный фон в телепередачах. История записи "Ростовских звонов" такова. В январе 1963 года учительница-пенсионерка из Ростова Великого написала в Москву письмо своим знакомым, где рассказала о звоннице в ростовском кремле, колокола которой полностью сохранились. Родилась идея записать звучание колоколов. Письмо попало ко мне, тогда студенту. Я показал его Барановскому и спросил, знает ли он о ростовских колоколах.

- Их весь мир знает, - ответил Петр Дмитриевич и достал подборку книг - Ю. Шамурина, А. Титова, А. Израилева, Н. Оловянишникова, как будто заранее готовился к разговору. - Шаляпин и Горький специально приезжали в Ростов слушать звоны. Гектор Берлиоз их слушал и восхищался. Бетховен написал свою "Аппассионату" на основе егорьевского звона ростовских колоколов. Нотную запись звона великому композитору прислал его поклонник - австрийский посол в России. Первоначальной информации вам достаточно, остальное найдете вот здесь. - И Петр Дмитриевич пододвинул ко мне стопку книг.

Книги я взял, но как действовать дальше, чтобы осуществить запись звонов, не знал. Прочитав книги, я понял, что может получиться целый диск, на котором будут поочередно записаны ионинский, акимовский, егорьевский и будничный звоны. Мелодия каждого из них отличается друг от друга и зависит от числа колоколов, участвующих в звоне. В акимовском звоне, например, участвуют тринадцать колоколов, которыми управляют пять звонарей, а в будничном - только шесть, заставить их "говорить" может и один человек. Ростовские колокола, вычитал я, - уникальные образцы литейного искусства и высокой музыкальной культуры русских мастеров. Самый большой колокол - "Сысой" - весит две тысячи пудов. Звон его слышен за восемнадцать километров и имеет два одновременно звучащих тона - ми и до контроктавы. Славятся своими мелодичными голосами, наряду с "Сысоем", "Лебедь", "Баран", "Полиелейный". Мастера-звонари передавали по наследству древнее искусство управления колоколами. Каждый такой умелец обладал музыкальным слухом, был талантливым импровизатором. Об этом с восхищением свидетельствовал В. В. Стасов. Но сохранились ли звонари? Я позвонил в Ростовский музей. Мне сказали, что вся "бригада" старых звонарей во главе с A. С. Бутылиным жива и здравствует. Последний раз они звонили в колокола, когда в 1930-е годы снимался кинофильм "Петр Первый".

Все было вроде бы в порядке. Осталось дело за малым: кто возьмет на себя техническую запись звонов. Когда я пришел с предложением о записи звонов к директору Всесоюзной студии грамзаписи, он мне прямо заявил:

- Я не собираюсь по вашей милости класть партийный билет на стол.

Примерно такой же ответ я получил и в других организациях, имевших технические возможности стереофонической записи. Помог случай. На Киностудии имени М. Горького требовался звуковой материал для исторического фильма. Звукооператор А. Матвиенко получил paзрешение и готов был выехать вместе со мной в Ростов. Перед отъездом я на всякий случай позвонил в Ростовский горком партии.

- Разрешение мы даем, - ответили из Ростова, - но у вас ничего не получится.

- Почему?

- Старики давно не звонили, и требуется дирижер.

Я тут же обратился к Барановскому:

- Петр Дмитриевич, выручайте. Нужен главзвонарь. Вы не сможете?

- Да вы что?! Тут нужен специалист.

- Порекомендуйте кого-нибудь.

- Кто-нибудь не годится. Нужен профессионал. У меня есть один человек на примете. Позвоните через полчаса.

Звоню через полчаса. Машина уже запущена. Ничего отменять нельзя. Пожарная охрана, чтобы не было паники, на запись дает всего два дня.

- Заезжайте ко мне завтра утром, - говорит Барановский. - Главзвонарь у меня дома.

Им оказался старый друг Петра Дмитриевича, известный искусствовед и музыкант Николай Николаевич Померанцев. Рано утром мы выехали, и ровно в полдень в Ростове ударили колокола, которые молчали десятилетия. Запись прошла удачно, если не считать небольшой помехи. Встревоженные воробьи и голуби, жившие на колокольне, подняли такой гвалт, что oт этой помехи так до конца и не удалось избавиться.

Звоны были записаны, но кто будет выпускать пластинку? Секретарь парткома Министерства культуры СССP, где я работал, Б. В. Покаржевский пригласил меня к себе в кабинет и "отечески" наставлял:

- Мне сказали, что ты "Ростовские звоны" Студии грамзаписи усиленно навязываешь. А ведь музыка-то церковная...

Все застопорилось - "опиум для народа". Опять же выручил случай. В Москву приехал американский импресарио № 1 Соломон Юрок. Он ставил свои условия, на которых хотел организовать гастроли нашего балета. Жесткие условия Юрока Большой театр не устраивали, и обе стороны начали маневрировать. Однажды Юрок пришел в министерство, а Е. А. Фурцева была занята и не торопилась принимать настойчивого импресарио. Соломон сидел в приемной и скучал. Я попросил помощника министра - Н. С. Калинина "развлечь" бывшего россиянина и "прокрутить" для него "Ростовские звоны". Интересно было, как он на это прореагирует. Память на дни молодости цепкая - ассоциации разные... Включили звоны. Проходит минута, вторая... Дверь открывается, входит Е. А. Фурцева и с изумлением обращается к Юроку:

- Что с вами?!

Соломон Юрок плакал. Прослушав запись до конца, он попросил Фурцеву продать ему лицензию на пластинку "Ростовские звоны". И все решилось. Пластинку у нас стали печатать с аннотацией на pyсском и на других языках.

Руководители Студии грамзаписи, несколько изменив мой текст на конверте пластинки, поставили другую фамилию. Я решил подать на них в суд и пришел посоветоваться к П. Д. Барановскому.

- "Лишь на деяние имеешь ты право и никогда - на его плоды; да не будут плоды твоего деяния побуждением к нему; да не будет у тебя оправдания бездеятельности", - урезонил меня Петр Дмитриевич вековечной мудростью любимой им древней индийской "Бхагавадгиты".

Тягаться со Студией звукозаписи я не стал, и правильно сделал - себе, дороже. В память о нашей поездке в Ростов Великий и в благодарность за организацию записи "Ростовских звонов" Петр Дмитриевич подарил мне книги, которые давал для написания статьи к пластинке.


П. Д. Барановский был не просто реставратором, а широко образованным историком культуры. Академик И. Э. Грабарь говорил, что такого архитектора-эрудита нет и во всей Европе. Петр Дмитриевич был последователем всемирно известного ученого Н. П. Кондакова. С гордостью за своего учителя он говорил: "А знаете, что один из крупнейших мировых семинаров византинистов называется Кондаковианум!" К сожалению, сам Петр Дмитриевич, хотя и получал персональные приглашения, ни на один из этих семинаров так и не смог выехать. Ездили другие, кому наверняка и не обязательно было. Научные интересы П. Д. Барановского были обширные, но более всего его интересовало время сложения русской школы архитектуры, когда она освободилась от византийского влияния. Это как раз совпадает со временем создания "Слова о полку Игореве". Совпадение не случайное. То было время одного из вершинных взлетов творческого гения нашего народа, прерванное нашествием кочевников. "Потому, - говорил Барановский, - каждый из оставшихся в живых памятников русской архитектуры домонгольского периода, будь то Покров на Нерли или Дмитровский собор во Владимире, - это поэмы, равные „Слову...", но только сложенные в камне".