В здании напротив распахнулась дверь, и на улицу практически вывалился еще один воин, сопровождаемый звуками песни, в которой умение петь компенсировалось истовым воодушевлением. Новый воин, увидев происходящее на улице, отшатнулся назад и поднял свое оружие, направив его на инквизиторов.
- А ну стоять! – выкрикнул он, - вы куда Паашку... Пашку понесли?
- Спокойно, боец, - сказал Брат Иван, - мы свои.
- Ну конечно, - кивнул боец, - кто кроме своих будет утаскивать моих друзей неизвестно куда? Надуть меня вздумали?! – несмотря на выпитый алкоголь, боец сохранял некоторый рассудок и не терял бдительности.
- Да ты глаза свои разуй – мы же одеты как инквизиторы!
- Обалденно! Да такую хламиду любой напялить могет!
- А это ты видел? – спросили телохранители, выставив свои дробовики, - если нам было бы нужно кого-нибудь убить, то поверь нам, это было бы уже сделано.
- Эй, эй! Ну-ка положите эти штуки на землю! Иначе я за себя не отвечаю!
- Послушай, брателло, даже если ты пальнешь в меня, то мой друг снесет тебе голову. А если ты пальнешь в моего друга, то я выстрелю тебе в мошонку. Я даже не знаю, что для тебя будет хуже. Так что будь добр, убери свою машинку.
Боец, однако, не внял уговорам и не стал убирать оружие, а чуть повернул голову и крикнул в глубь здания, из которого только что вышел:
- Эй, братва! Тут у нас гости! И они собираются унести нашего капитана!
Нестройное пение постепенно переросло в матерую ругань и треск ломаемой мебели. Затем на пороге появился десяток солдат разной степени опьянения, но все при оружии. Позади них ворочалось многоголосое и многорукое чудище, плохо видимое в полутьме коридора, рычащее, что они мол, не отдадут своего капитана! Что капитан может и сволочь, но это наша сволочь, и мы эту сволочь никому не позволим утащить! Толкаясь и пихаясь, щурясь на уличный свет, братва вывалилась на простор улицы, будто ее кто-то выдавил из здания, как зубную пасту из тюбика.
Телохранители быстро оттеснили инквизиторов назад, прикрыв их широкими спинами, перебросили дробовики в левые руки и из-под полы балахонов выхватили Святых Убийц – осколочные гранаты малого радиуса действия. Малый радиус составлял около тридцати метров, но и тем, кто стоял дальше, не была гарантирована полная безопасность, так что в пределах уличной разборки это оружие имело решающее значение. Слабые щелчки перекрыли весь гомон и заставили умолкнуть даже самых буйных крикунов. И в наступившей тишине стало слышно дребезжание стальных усиков, крепивших до этого предохранительные кольца гранат. Каждый из телохранителей, прижав ладонью спусковую скобу гранаты, поднял ее вертикально вверх, а другой рукой направил дробовик в сторону толпы так, чтоб каждый мог заглянуть внутрь ствола оружия. Сделали это они абсолютно синхронно и при этом не вымолвили ни единого слова, чем повергли бойцов в легкий ужас.. А когда глаза у них начали привыкать к свету уличного дня, стало понятно, что форма у врага, хоть и не является вражеской, но относится к какому-то смутно знакомому и очень неприятному роду войск.
- Дети мои! – произнес Брат Иван, пытающийся выглянуть из-за спин своих телохранителей, - не нужно все доводить до крайности! Мы все ходим под Богиней-матерью и все когда-нибудь воссоединимся с ней, но лучше это сделать позже, чем сейчас!
Тут один из бойцов, отличавшийся от остальных несколько более опрятной формой и капральскими нашивками на рукаве, вдруг бухнулся на колени и завопил:
- Прости и помилуй, Брат наш родной! По неведенью оружие мы подняли! Бес попутал, думали, что враги наши идут! – потом поглядел на собратьев по оружию, - вы что, кретины, не узнали шестого Магистра Святой Инквизиции? Это же Великий Брат Иван третий!
Остальные неуверенно и оглядываясь по сторонам, словно ища подсказку, преклонили колени. Кое-кто, воспользовавшись замешательством, нырнул обратно в полумрак здания, как будто там можно было спрятаться от неприятностей. Немногие из бойцов видели хоть какого-то магистра инквизиции вживую, но все слышали о Великом Брате Иване и знали, чем обычно кончалась встреча с ним. По их глубокому убеждению лучше было бы с голыми руками напасть на танк, чем оказаться на допросе у него. В первом случае шансов остаться в живых было гораздо больше.
- Да полноте вам, вставайте, - замахал руками брат Иван, - я все понимаю, мы же всё-таки на войне. Здесь может всякое случиться. Вы мне лучше расскажите, где ваш командир?
- Который? – неуверенно спросил солдат с капральскими нашивками. Он сорвал с головы зелёный берет, открыв солнечному дню гладковыбритую голову. Лысина по-видимому означала, что в данной конкретной голове всё ещё сохранялись некоторые мыслительные процессы, важно необходимые для подачи таких команд, как равняйсь и смирно. И, наверное, именно из-за этих мыслительных процессов, несмотря на добродушную улыбку инквизитора, он и не торопился подниматься с земли. Остальные бойцы зашевелились.
- А ну стоять! – скомандовал второй телохранитель.
Кто со страхом, кто в недоумении, а инквизиторы с немым изумлением посмотрели на телохранителя.
- Никто с места не сдвинется, пока я не найду предохранительное кольцо от моей гранаты.
- Что?! – воскликнул Брат Аристарх, - как ты умудрился ее потерять?!
- Спокойствие, - ответил первый телохранитель, - такое случается. В крайнем случае, всегда можно закинуть гранату в какой-нибудь подвал.
- Мою счастливую гранату? – возмутился второй телохранитель, - да ни за что! Будете взрывать её только вместе со мной!
- Да чтоб тебя! – возмутился первый, - сколько раз тебе говорить: если не отличаешь свою счастливую гранату от обычной Святой Убийцы, то оставляй её дома!
- Да? Как же тогда она помогать то будет? За сотню километров от меня?
- Однажды она тебе так поможет, что костей не соберешь!

This post has been edited by tapam on 05-01-2011, 02:55

- Не стоит так нервничать, - вклинился в перебранку капрал и протянул руку ладонью вверх, на которой поблескивало несколько колец, - у меня есть несколько запасных. Могу одно отдать.
- А оно подойдет к нашей гранате? – спросил первый телохранитель.
- Почему нет? – пожал плечами капрал, - у этих колец один стандарт. Подходят к любым моделям.
- Да? – подозрительно прищурился второй телохранитель, пальцы которого уже побелели от напряжения, - а твое кольцо счастливое? А то вдруг оно испортит ауру моей гранаты?
- Если ты сейчас же не поставишь это предохранительное кольцо в свою гранату, то я его запихаю тебе, знаешь куда?! – зарычал первый телохранитель.
- Я так думаю, - заговорил Великий Брат Иван, - что если капрал до сих пор жив, значит и кольца у него тоже счастливые. Можешь брать.
Телохранитель с сомнением посмотрел на своего командира и, вздохнув, выбрал одно из протягиваемых капралом колец. Затем принялся аккуратно заправлять его в пазухи гранаты, тщательно прижимая стальные усики. Все облегченно вздохнули, когда он, наконец, убрал свою счастливую гранату под балахон.
- Так на чем мы остановились? – Брат Иван задумчиво потер подбородок.
- Вы поинтересовались о том, где наши командиры! - один из бойцов обрадовался возможности выслужиться перед инквизиторами. Капрал бросил мрачный взгляд на сослуживца и развел руками:
- Бригадный генерал Устинов вместе со всем генеральным штабом был призван на службу к Богине-Матери.
- Чего ты несёшь? – нахмурился Брат Аристарх.
- Прямое попадание кумулятивного заряда.
- Что? Это те новые полуторатонные снаряды...
- Бронемашину командующего прожгло насквозь. От тех, кто был внутри, даже костей не отыскали.
- По навесной траектории в такую малую цель попасть невозможно! Один шанс на тысячу промахов!
- Видимо это был тысяча первый выстрел. Не повезло.
- И что, у вас не осталось ни одного офицера? Даже завалящего полковника?
- Полковник Ворошилов за неделю до этого заболел, и его пришлось оставить на излечение в поселке Политровка. Мы этот поселок, в то время как раз штурмом брали.
- Эта не тот городишка, который прославился на все страны своим борделем? – приподнял бровь Брат Иван.
- Да? – удивился капрал, - а я то думал!..
- Что, тяжело пришлось? – посочувствовал Брат Иван.
- Да вся наша рота... - и поперхнулся, увидев выражение лица инквизитора, - упахалась в тот день...
- И что за болезнь, которой заболел полковник Ворошилов?
- Док сказал, что у полковника какая-то женская болезнь.
- И куда же смотрела полковая инквизиция?!
- Так они вместе с полковником остались. Молится за его выздоровление, - капрал посмотрел в глаза инквизитора и отшатнулся назад, - они сами так сказали, я тут не при чем!
- Может он действительно заболел, а инквизиторы остались ему помочь? – спросил второй телохранитель, - разве такого не бывает?
- Бывает! – рявкнул Брат Иван, - но не в городке с самым знаменитым борделем в стране, которая и так славится своей распущенностью!
- Зря маркитанток разогнали, - высказал своё мнение Брат Аристарх, - тогда таких проблем не было бы...
- Не знаю что там, на счет маркитанток, а вот кастрация в качестве наказания помогла бы точно! Зря капстирцианский совет не поддержал моё предложение! – Брат Иван глубоко вздохнул и прочитал про себя молитву Матери, успокаивая себя, - ладно, ну а капитаны то у вас остались? Ведь в подобных случаях главнокомандующим становится старший по званию?
- Да. То есть остался еще капитан Семенов. Когда мы захватили винные погреба, он расположил в них новый командный штаб. Сказал, что в целях предотвращения спаивания всей армии, возьмет этот объект стратегического назначения под свою личную охрану.
- И где он сейчас?
- Так это, вон он, - капрал махнул рукой за спины инквизиторов, - ваши бугаи его чуть не утащили куда-то.
Брат Иван бросил взгляд, не предвещающий ничего хорошего похрапывающему капитану Семенову, и снова сконцентрировал внимание на группе бойцов, изрядно поредевшей за то время, пока инквизитор смотрел в другую сторону. Капрал тоже с удовольствием сбежал бы, но под грозным взглядом инквизитора ноги его отказывались двигаться. Да и куда было бежать?
- А что делает ваш лейтенант?
- Лейтенант? – глаза капрала забегали в поисках чего-то неопределённого, - он там. Нужник... это... чистит.
- Что?!!
- Так он это, самое, к нам сразу после распределения попал. Командовать тут начал. Ну, мы и показали ему, кто и чем командовать должен, - капрал втянул голову в плечи и зажмурился.
- Да вы тут совсем ополоумели? Да вы понимаете, что это трибуналом грозит?! – Брат Аристарх побагровел от бешенства, - Да вам костра будет мало! Да я вас!.. да я!.. я да...
- Успокойся, Брат Аристарх, - улыбнулся Брат Иван, - я тебя сейчас научу разговаривать с солдатами.

Затем он сложил руки на груди, нахмурил густые брови и заговорил:
- Вы, недоношенные панантры, неспособные догнать рахитичную корову! Бескрылые калистры копошащиеся в собственных отбросах! Выкидыши безногих бардарублей, поедающие собственные экскременты! Паантванская отрыжка беззубого Янтра на заднице Фаасталя и то выглядит опрятней, чем вы! Вы что, сморчок за мясо не считаете?!!

This post has been edited by tapam on 05-01-2011, 12:21

а почему после такого перерыва так ма...

QUOTE (adjonja @ 05-01-2011, 11:26)

а почему после такого перерыва так ма...

Неужели ты можешь это читать

я пока еще не читал (только обсуждение), приберегаю на "десерт"
просто удивлен, что за такое время так мало выдано

This post has been edited by adjonja on 05-01-2011, 11:42

QUOTE

я пока еще не читал (только обсуждение),

Тогда понятно , а то я подумал было что Новый Год не прошёл бесследно

QUOTE (Siget @ 05-01-2011, 10:56)

QUOTE я пока еще не читал (только обсуждение), Тогда понятно , а то я подумал было что Новый Год не прошёл бесследно

- И почему я не удивлен? – хмыкнул Кандитски. Михаил взглянул на него, но ничего не сказал.
- Вы же сами хотели нам что-то рассказать? – удивился профессор Браун.
- Я не отказываюсь от своих слов, - Семен тщательно продумывал каждую фразу. - Просто не буду рассказывать об обстоятельствах личного характера.
- Личного характера? – заинтересовался Кандитски, - это о бабах, что ли?
- Именно. – Вздохнул с явным облегчением Семен, - я думаю, что интимные подробности моей жизни никого не касаются.
- Ерунда! Сейчас ты попытаешься запудрить нам мозги и перевести стрелки на кого-нибудь другого, вероятно уже с неделю мертвого.
- Вы вообще хотите, что-нибудь услышать от меня или нет? – Семен почувствовал поднимающееся раздражение.
- А стоит ли нам тебе верить?
- Давайте я просто расскажу, а потом уже решайте – стоит мне верить или мне. Тем более что мой рассказ затрагивает одного из членов вашей группы.
- А я что говорил?! – многозначительно усмехнулся Кандитски.
- Наш разговор опять уходит в сторону, - фон Рамштельдаун махнул кистью правой руки и в воздухе сверкнул черный обсидиан, прижимавший до этого бумаги на столе. Подлетев почти под самый потолок, камень обернулся вокруг собственной оси, упал обратно в руку доктора и опять взлетел. – Может быть, мы все-таки выслушаем господина Семена?
- Некоторые вопросы мистера Кандитски все-таки требуют ответов, - Михаил не отрывал хмурого взгляда от подлетающего камня.
Подлетев в очередной раз, обсидиан неожиданно исчез. Возникла пауза, наполненная изумлением и тихим ужасом. Вот Кандитски вскочил на ноги и раскрыл рот, чтобы выкрикнуть очередное обвинение. Вот Михаил потянулся тремя пальцами, сжатыми в щепоть, чтоб осенить себя святым треугольником. Вот Браун заметался, не зная куда бежать. Показалось, что в этом замершем мгновении даже взоры людей приобрели физическую сущность и стали прочнее железа. Но тут время скакнуло вперед: доктор махнул левой рукой, и воздух прорезал тот самый, исчезнувший секунду назад, обсидиан. Камень смачно впился в середину лба следователя и, отскочив, прокатился по полу, замерев в конце своего пути под ногой Михаила. С глухим стоном Кандитски сполз по стене на пол, а из-под полы его пиджака вывалился черный револьвер.
Михаил крякнул и, не отпуская взглядом доктора, подобрал оружие. Доктор тряхнул правым рукавом и на его ладонь выпал брат-близнец первого обсидиана. Он начал перекидывать камень из руки в руку, и через пару секунд у него в руках летали уже два камня.
- В детстве, - начал доктор, - когда я еще жил на ферме у родителей, одним из моих любимых развлечений было швыряние камней по полевым хорькам. Спустя годы, став уже студентом-лицеистом, я с двадцати метров с помощью обычного голыша, на спор, вышибал мозги общаговским крысам. Этот трюк особенно нравился кронпринцу Жан-Жак-Жиакомо, в те времена, когда я был у него придворным учителем. А когда кронпринц ради веселой шутки спустил охотничьих собак на своего шута Банхеада, а я спас того от неминуемой смерти, то в благодарность шут подарил мне эти обсидианы и научил некоторым фокусам, не имеющим никакого отношения к колдовству.
Михаил прикоснулся двумя пальцами к шее Кандитски, проверяя пульс. Тот застонал.
- Да жив он, - доктор хлопнул ладонями, и камни пропали из виду, - пару дней голова поболит и пройдет. Может теперь ума наберется.
Михаил покрутил в руках револьвер. Это оказался "ворон-спешил", модифицированный милицейский пистолет, с утяжеленной, инкрустированной серебряным вензелем, рукоятью, с удлиненным на два сантиметра стволом и увеличенным барабаном. Михаил откинул барабан, затем заглянул в ствол оружия.
- Он даже не заряжен! – с возмущением произнес он.
- Тогда зачем он таскал его с собой? – доктор равнодушно пожал плечами.
- А вы, доктор, опасный человек. – Михаил уложил стонущего Кандитски на кушетку.
- Среднестатистический доктор, - сказал фон Рамштелдаун, - за время своей врачебной практики убивает людей в восемь раз больше, чем среднестатистический солдат за всю свою военную карьеру.
- Я говорю о том, что по вашему внешнему виду невозможно определить то, о чем вы думаете. Что от вас ожидать и к чему готовиться.
- Нормы поведения всех членов семьи фон Рамштелдауна впитываются вместе с молоком матери. А я все-таки фон Рамштелдаун уже в пятом поколении. Мне положено быть выдержанным.
- Что же вы тогда здесь делаете? Вам бы быть где-нибудь при дворе Монтаны...
- Возможно, вы и правы. Вот только наш папаша оказался слишком уж плодовитым. Когда ему стукнуло шестьдесят четыре, он отличился тем, что помер верхом на баронесочке из соседнего удела, доведя тем самым бедняжку до полукаматозного состояния, и оставил столько детей от разных матерей, что никто не мог разобраться в первоочередности наследования. Очень скоро среди моих родственничков падеж начался. Кто вдруг заболел и умер, кто неудачно свалился с высоты и умер, кто на охоте случайно под пулю попал и тоже умер. Один умудрился утонуть в луже, глубиной в пять сантиметров, представляете? В общем, решил я, что будет благоразумнее, если поеду ка я, мир посмотрю. Тем более что я по своей природе скорее ученый, чем политик.
- И поэтому вы так низко цените чужую жизнь?
- Этот, - доктор слегка наклонил голову в сторону Кандитски, - та еще личность! Для него убить другого человека это не врачебная ошибка, и не средство достижения цели, а сама цель, смысл жизни и источник удовлетворения.
- Вы же с ним никогда не встречались! Откуда такая ненависть?
- Зато я наслышан о главном следователе службы безопасности по кличке "Кровавый змей". Если бы сейчас, в нынешней ситуации, не был бы на счету каждый человек, я бы раздавил бы его, как таракана.
- У вас к нему что-то личное?
- Был у меня один друг... да вы внимательней рассмотрите его пистолет!
Михаил пригляделся к оружию. На рукояти пистолета оказались какие-то непонятные, рельефные буквы, в уголках которых виднелись бурые пятна. Потом понял, что в зеркальном отображении буквы составляют выражение "Враг Отца", и с отвращением отбросил оружие в угол комнаты.
- Когда из реки выловили труп моего друга, на его теле насчитали тридцать семь таких отметин. И после этого его даже не предали земле! Враги отца не заслуживают этого!
- Наверняка такие пистолеты выдавали всем агентам службы безопасности, – сказал профессор.
- Но только один агент из всех так рьяно использовал его.
- И вы его не убьете? – Михаил недоверчиво нахмурился.
- По крайней мере, пока мы не выберемся из нынешней ситуации. Возможно, он еще сможет нам пригодиться живым. Видите ли, бывают разные ситуации, - сказал фон Рамштельдаун, переходя на свой прежний, несколько высокопарный тон.
Помолчали, думая каждый о своем.

На улице показалась телега, запряженная двумя пегими лошадками и крытая серым брезентом. Её сопровождали несколько солдат в желто-красной форме. Шли они, не оглядываясь по сторонам, спокойно, даже скорее весело болтая меж собой. Они не держали в руках оружие, словно в это время и не было никакой войны.
- А эти что, тоже разум потеряли? – поинтересовался Брат Аристарх, - чтоб вот так здесь ходить нужно быть либо чересчур смелым, либо абсолютным кретином.
Позади него приподнял голову капрал и зашёлся в приступе кашля. Лицо его сначала побагровело, затем побелело, а потом попыталось сравняться с цветом соседнего здания, выкрашенного в весёленький зелёный оттенок.
- Так мы же с ними заключили перемирие, - сказал один из солдат, выделяющийся из остальной группы бойцов веснушками, обильно разбросанными по всему лицу.
- Что? – Инквизитор недоверчиво уставился на капрала, который пытался отключить своё сознание, но это у него никак не получалось.
- Да, - подтвердил конопатый солдатик, - и договорились об обмене военнопленными.
- И кто же уполномочил вас такими правами? – поинтересовался инквизитор.
- Мы посчитали, что так будет лучше, - пожал плечами солдатик.
- Позже поговорим на эту тему, - Брат Иван на мгновение задумался, а потом, приняв какое-то решение, выступил на середину улицы.
Телега приблизилась настолько, что стало заметно, что её правое заднее колесо значительно больше остальных, а лопнувший обод переднего левого колеса удерживается от окончательного энтропийного рывка беспорядочно намотанной медной проволокой. Благодаря этим чудесам технической мысли телега во время движения совершала плавное покачивание вверх-вниз, будто преодолевая разыгравшиеся морские волны, и резко дёргалась на самом пике подъёма. В результате весь закрытый тентом груз сгрудился у левого борта телеги и грозил в любой момент перевернуть свой транспорт. При этом телега всё время пыталась свернуть влево и за что-нибудь зацепиться, но это никак не влияло на душевное состояние извозчиков.

This post has been edited by tapam on 25-02-2011, 03:37

Дождались!

QUOTE (tapam @ 22-02-2011, 17:52)

несколько солдат в желто-красной форме

Извини, не удержался...
А чего не в малиновой? Или бирюзово-оранжевой? Тоже очень практичные армейские цвета

"энтропийного рывка"
... да и с телегой не очень вяжется, мы же не говорим например так: весеннее солнце радовало редких прохожих ... всеми частями спектра. А не "своими тёплыми лучами" .

QUOTE (tapam @ 14-07-2010, 17:24)

В этот момент Михаил переступил порог казармы и увидел, как какой-то рядовой наклеивает на стену плакат. На плакате был изображен мужественный солдат в серо-зеленой униформе, со святым треугольником на рукаве, одной рукой прикрывающий плачущего ребенка, а другой, зажимая в ней громадный меч, пронзает подлую гидру с человеческим лицом, одетую в желто-красную униформу. Надпись на плакате гласила: За нашу веру! Проходя мимо, Антон многозначительно кивнул на плакат и улыбнулся. Михаил подошел поближе к плакату. Типографской краской не пахло, и значит, был напечатан давно. Видать в генштабе заранее знали своего врага, ведь такую идиотскую желто-красную униформу насилии только в одной стране. В Каприке. Но задавать на эту тему вопросы – себе дороже. Лагеря умиротворения не имели предела. И мало кто оттуда возвращался.

так сказать чтоб самому себе не противоречить ))) а то ещё придётся всю книгу переписывать...

This post has been edited by tapam on 23-02-2011, 06:40

QUOTE (tapam @ 22-02-2011, 22:38)

QUOTE (tapam @ 14-07-2010, 17:24) В этот момент Михаил переступил порог казармы и увидел, как какой-то рядовой наклеивает на стену плакат. На плакате был изображен мужественный солдат в серо-зеленой униформе, со святым треугольником на рукаве, одной рукой прикрывающий плачущего ребенка, а другой, зажимая в ней громадный меч, пронзает подлую гидру с человеческим лицом, одетую в желто-красную униформу. Надпись на плакате гласила: За нашу веру! Проходя мимо, Антон многозначительно кивнул на плакат и улыбнулся. Михаил подошел поближе к плакату. Типографской краской не пахло, и значит, был напечатан давно. Видать в генштабе заранее знали своего врага, ведь такую идиотскую желто-красную униформу насилии только в одной стране. В Каприке. Но задавать на эту тему вопросы – себе дороже. Лагеря умиротворения не имели предела. И мало кто оттуда возвращался. так сказать чтоб самому себе не противоречить ))) а то ещё придётся всю книгу переписывать...

Тогда ладно